Лора Бекитт - Дочери Ганга
– Тогда, мой мальчик, – отрывисто произнесла она, – ты отправишься в ад.
Глава XII
В Лондоне зарядили дожди. Туман, темные здания, угрюмые пустоши, скользкие булыжники – все это стало таким привычным, что, казалось, сроднилось с душой. Даже ее имя, Грейс, созвучное со словом «серый»[70] (хотя на самом деле оно должно было напоминать о грации и изяществе), соответствовало всеобщей унылости.
Наверное, поэтому она чаще всего рисовала в своем альбоме черно-белые картинки и не пыталась изобразить что-нибудь яркое. А еще потому, что ей попросту не хватало денег на краски.
Со вздохом закрыв альбом, Грейс собралась погасить свечу, слепленную из множества огарков и напоминавшую уродливую башню, и лечь спать. Хорошо бы, если бы эта свеча еще и грела, ведь в приюте для бедных девушек, существующем на пожертвования, никогда не бывало тепло.
Грейс хотела помолиться, но потом передумала. В молитве полагалось упоминать благотворителей, а у нее не было ни желания, ни сил благодарить тех, кто одаривал их безвкусным чаем, пустым супом, сырым хлебом с прозрачным слоем масла, а иногда и без него, и жидкой склизкой овсянкой.
Впрочем, здесь у нее хотя бы была крыша над головой. В пансионе девушкам преподавали Закон Божий, заставляли петь гимны и слушать проповеди. Грамматика, история, рисование и музыка занимали куда более скромное место. В перерывах между классами воспитанницы шили или выходили погулять, если позволяла погода. О будущем никто не говорил, потому создавалось впечатление, что его просто нет.
Впрочем, какое будущее могло ждать бесприданниц? Когда такая, как Грейс Уоринг, выйдет из стен пансиона с крохотным пособием на руках, ей не стоит надеяться на персонального благотворителя или на то, что какой-то мужчина предложит ей вступить в брак!
– Представь, что означает попасть в зависимость к негодяю! – с ожесточением говорила Эйприл, подруга Грейс.
Так рассуждали далеко не все. Большинству оставалось уповать лишь на замужество, причем неважно, с кем.
С некоторых пор Грейс не задавала себе извечного вопроса: что делать? Она просто знала, что тут уже ничего не изменить. Служанка, горничная, в лучшем случае гувернантка, камеристка или жена бедняка – вот ее судьба. Бывало, когда девушки из приюта, отчаявшись, попадали в работный дом или (впрочем, об этом никогда не говорилось вслух) в бордель.
Едва они с Эйприл улеглись в ледяные постели, как раздался решительный стук в дверь, и девушки подскочили в кроватях.
– Кого еще дьявол несет? – прошипела Эйприл.
Она, одна из немногих, без колебаний и страха выражалась подобным образом, тогда как Грейс слыла тихой и послушной воспитанницей. Она так и не оправилась после смерти матери. Хотя в том мире, где они существовали, смерть была частью жизни, а возможность покинуть грешный мир порой почиталась за везение, Грейс знала, что никогда не смирится с этой потерей.
Своего отца девушка не помнила. Он погиб, когда Грейс была совсем мала, от несчастного случая на бумажном заводе, где ему пришлось работать. И с тех пор мать и дочь выбивались из сил, чтобы прокормиться и прожить. А потом Этель Уоринг тихо угасла, не выдержав непосильной борьбы, и Грейс осталась совсем одна.
В дверном проеме появилось туповатое лицо одной из воспитательниц, мисс Николс.
– Начальница вызывает, – проговорила она, уставившись на девушек.
– Кого? Меня? – проворчала Эйприл.
– Нет, не вас, а мисс Уоринг.
Вызов в столь неурочное время мог означать лишь что-то из ряда вон выходящее. Пожав плечами, Эйприл бросила вопросительный взгляд на Грейс, а та молча встала, надела серое платье с высоким воротом и сунула ноги в туфли с жестяными пряжками. У нее не было никаких догадок, почему ей велено явиться к начальнице.
Пока девушка шла по коридору, ее голые ноги нещадно мерзли, но в кабинете миссис Гриффин было тепло.
На плечах начальницы приюта лежала горностаевая горжетка, а лоб украшали тщательно завитые фальшивые локоны. У миссис Гриффин было две дочери, которые, как болтали воспитанницы, щеголяли в бархате, шелках и мехах.
– Садитесь, мисс Уоринг.
Робко поблагодарив, Грейс села на краешек стула. Она не ждала от этого разговора ничего хорошего.
– Вы знаете даму по имени Флора Клайв?
Начальница произнесла эту фразу с необычным участием. Что-то словно растопило ледяную стену между ней и воспитанницей.
– Нет, мэм.
– Неужели? Разве ваша мать не говорила вам, что у вас есть тетушка?
В памяти Грейс всплыли обрывочные фразы матери, однако она не слышала от Этель Уоринг никаких подробных рассказов.
– У моей мамы действительно была старшая сестра. Она уехала в Индию много лет назад, и никто не знал, что с ней стало.
– Ваша тетя в полном здравии, – многозначительно заметила миссис Гриффин, – и она написала вашей матери. Поскольку миссис Уоринг скончалась, я сочла возможным передать письмо вам.
Конверт был вскрыт, что нисколько не удивило Грейс. В приюте никто не имел права на секреты. Не торопясь передавать письмо девушке, начальница сообщила:
– Ваша тетя очень богата, но в Индии у нее нет наследников. Потому она решила разыскать тех, кто остался в Лондоне, и пригласить их к себе.
Развернув послание и пробежав его глазами, Грейс сникла. Девушке было нечем оплатить это путешествие, к тому же Индия представлялась ей страшно далеким и диким краем.
Заметив на лице Грейс тень безразличия и печали, миссис Гриффин сказала:
– Я знаю, о чем вы думаете. О том, что у вас нет средств. Но миссис Клайв позаботилась об этом. Она перевела деньги на проезд и прочие расходы. Вы сможете их получить.
В кабинет заглянула мисс Николс, и начальница велела ей принести чай. Две чашки, что было уж совсем необычно.
Грейс не удержалась от соблазна. В приюте всегда было голодно. Напиток оказался ароматным, крепким и сладким, поданные к нему лепешки сочились маслом, а начиненный цукатами кекс рассыпался в пальцах. Воспитанницы приюта видели подобные лакомства только во сне.
Девушка обрадовалась паузе, но в следующую минуту миссис Гриффин огорошила ее заявлением:
– Мне кажется, вам не надо ехать.
Хотя Грейс вовсе не думала, что поедет, она не удержалась от вопроса:
– Почему?
– Индия – ужасная страна. Там жарко, грязно, полно заразных болезней, ядовитых насекомых и змей.
– Но моя тетя…
– До тети еще надо добраться. Я бы посоветовала вам отложить эти деньги и воспользоваться ими, когда вы выйдете из пансиона.
Грейс поняла: миссис Гриффин не желала брать на себя никакой ответственности. Впрочем, возможно, она была права.
– Подумайте, – добавила начальница. – И я советую вам молчать о том, что вы узнали.
