Анастасия Дробина - Погадай на дальнюю дорогу
– В живых не застал. Но, говорят, хороший человек был.
Илье не нравился этот разговор. Уж если ни Митро, ни Илонка не захотели говорить с девчонкой о ее настоящих родителях, – значит, так нужно им было. И остальные цыгане, кажется, не очень трепались. Может, и верно – ни к чему ей много знать. И так голова дурью забита.
– Она отца очень любила? – Не дождавшись ответа, Маргитка встала, прошлась по комнате. – Наверное, очень... Не побоялась ведь ничего, ни мужа, ни хора. Я, Илья, думаю, что так и надо. Когда любишь, бояться незачем. И молчать незачем. Другого-то раза, может, и не будет.
– Какого еще раза? – удивился он.
Маргитка остановилась в дальнем углу.
– Я люблю тебя, Илья.
Он и слова не успел сказать – а она уже подбежала и встала рядом. Волосы снова упали ей на лицо, и Маргитка резким движением перекинула их через плечо. Илья увидел жгут перепутавшихся кудрей, тускло блестящих в свете лампы. Глаза Маргитки тоже блестели, лицо было напряженным.
– Я люблю тебя, морэ, – не отводя взгляда, повторила она.
Илья опустил глаза.
– Шутишь, девочка?
– Какая я тебе девочка? Мне семнадцать! В таборе уже троих детей имела бы!
– У меня дочь такая, как ты. – Илья не слышал собственного голоса, стараясь унять поползшую по спине дрожь, видя – девчонка не шутит. – Что, помоложе никого не нашла?
– Кого помоложе? Сопляков наших? Носы им вытирать?! Не хочу! – почти выкрикнула Маргитка, стукнув кулаком по столу. – Может, ты боишься, что Настька твоя что-нибудь узнает? Не узнает, Илья! Спасением души клянусь – не узнает.
– Да чего же ты хочешь? – ошалело выговорил Илья.
Маргитка опустилась на колени возле его ног и взяла его за руку. Уродливая кофта упала на пол, в пятно света.
– Илья... Я же не противная тебе. Не отворачивайся, я знаю. Я видела... как ты на меня смотрел, видела. На дочерей так не глядят.
Глаза ее были совсем близко, огонек лампы плясал на дне их зелени, как отражение костра – в реке. Призвав на помощь господа и всех угодников, Илья отстранился, но Маргитка подалась вслед за ним.
– Девочка, не вводи в грех. – Язык его уже не слушался. – Митро – родня мне...
– Он же мне не отец! Он же мне не отец... Не бойся... Ничего не бойся, я никому не скажу. Никто не узнает! Илья! Я же люблю тебя, я люблю тебя! Святая правда! – Маргитка вдруг прильнула к нему всем телом. Теплые волосы упали на лицо Ильи, под рукой оказалась упругая девичья грудь, шею обожгло неровное дыхание Маргитки, и он не смог оттолкнуть ее.
– Чайори, но как же...
– Молчи-и...
За окном ударило так, что задрожал дом. В свете молнии Илья увидел глаза Маргитки, полуоткрывшиеся губы, сползшую с плеча рубашку. Поймав его взгляд, Маргитка дернула эту рубашку так, что та с треском разорвалась, и прямо перед глазами Ильи оказались худые ключицы и маленькие круглые груди с вишнями сосков. И у какого бы мужика осталась на месте голова при виде всего этого? Разве что у святого... А святым он, Илья Смоляко, не был никогда. И лишь когда волосы Маргитки уже смялись под его руками и полетела в угол ее юбка и сама Маргитка, запрокинувшись в его руках, стонала сквозь зубы от боли, Илья почуял неладное. Едва справляясь с накатившей одурью, сумел все-таки спросить:
– Девочка, что это? Ты разве не...
– Давай!!! – не своим голосом закричала Маргитка, прижимаясь к нему, и ее крик утонул в раскате грома.
И больше Илья не думал ни о чем.
Впоследствии, вспоминая эту ночь, Илья не мог понять: как ему не пришло в голову, что в доме, кроме них с Маргиткой, были Кузьма, кухарка, бабка Таня и, наконец, его же собственные дети. И в любой момент кто-нибудь из них мог заглянуть в залу. Но он не подумал об этом даже тогда, когда все было кончено и Маргитка, сжавшись в комок, всхлипывала у него под рукой, а он гладил ее перепутавшиеся волосы. За окном шел дождь; затихая, ворчала уходящая за Лужники гроза. В пятне света лежала смятая юбка Маргитки.
– Девочка...
– Что?
– Зачем ты это сделала? Зачем ты меня обманула? Ты же... Зачем?
– За спросом. – Маргитка выбралась у него из-под руки, встала на колени, через голову стянула порванную, измятую, перепачканную кровью рубашку. – Ну вот куда ее теперь? Выкинуть только...
Она о рубашке беспокоится! Илья сел на полу.
– Я тебя спрашиваю! С ума ты сошла? Ты же девкой была!
– Ох, да пошел ты... – Маргитка вытерла рубашкой последние слезы. – Да если бы я тебя не обдурила, ты бы от меня так и бегал. Что – вру?
Он не нашелся, что сказать. Сев на полу, запустил обе руки во взлохмаченные волосы.
– Ох, глупая ты... И я не лучше. Что делать-то будем теперь?
– Делай, что хочешь, – разрешила Маргитка, усаживаясь рядом. – Я – так жить помаленьку буду.
Точно – сумасшедшая. Илья обнял тонкие плечи Маргитки, почувствовал, как она прижалась к нему, и по спине снова побежала дрожь.
– Глупая ты девочка... Что ж ты со мной делаешь?
– Я тебя люблю. – Маргитка повернула к свету лампы заплаканное, казавшееся похудевшим, осунувшееся лицо. – Это правда, Илья. И не глупости, и не дурь. Со мной такого еще в жизни не было.
– Да сколько там жизни твоей... Птенчик желторотый.
– Ты что – не цыган? Маме тоже семнадцать было, когда она к отцу ушла. Полюбила и ушла. И Настьке твоей семнадцать было, когда она за тобой в табор сбежала. Скажешь, обе птенчиками были?
Настя... Илья опустил голову.
– Нехорошо вышло, девочка. У меня жена, дети...
– Да кто их у тебя отбирает? – Пальцы Маргитки вползли в его волосы, и Илья зажмурился. Молодая. Господи, какая же молодая... Горячая, тоненькая... От глаз, от волос этих – голова кругом, и что ты тут поделаешь? – Я к тебе не замуж прошусь. Живи со своей Настькой, черт с тобой. Я тебя все равно любить буду. И ты меня, может быть, полюбишь. А если нет – что ж... Неволить не стану, как...
– Что?
– Ничего.
Лампа на столе замигала и погасла. В кромешной темноте Илья притянул Маргитку к себе, погладил, и она снова вся задрожала, обнимая его. Судорожно зарываясь лицом в рассыпавшиеся, теплые волосы прильнувшей к нему девочки, Илья подумал, что такого с ним не было давно, очень давно. Он и не думал, что когда-нибудь это вернется к нему.
С улицы донеслось дребезжание пролеток, сонные голоса цыган. Маргитка привстала на коленях, на ощупь нашла руку Ильи, прижала его ладонь к своей груди.
– Ну, Илья, все. Не было меня здесь. И сам ты только что из кабака пришел – понимаешь? А если, дай бог, не случится ничего, завтра... – она притянула его к себе, торопливо, взахлеб зашептала на ухо.
Выслушав, Илья усмехнулся:
– Вот чертово отродье... Ладно. Беги скорей.
Маргитка исчезла мгновенно, подхватив с пола свою одежду, – словно и впрямь не было тут ее. Илья встал, взял со стола бутылку, с наслаждением сделал несколько глотков и растянулся на диване, уткнувшись лицом в подушку: пусть думают, что пьян в стельку. Эх, и что за девка Маргитка... Если бы можно было махнуть на все рукой и поверить ей...
