Кэтрин Коултер - Наследство Валентины
– Ты выглядишь невыносимо смехотворной!
Девушка открыла от неожиданности рот.
– Что вы сказали?
– Джеймс перенял от своей матушки манеру говорить и иногда выражается весьма странно. Он хотел сказать, что вы выглядите просто неотразимой.
– Ничего подобного, Самсон, – бросил Джеймс, не оборачиваясь. – Вы бы и раунда не выстояли против моей матушки. И вообще, не ваше это дело. Ну, девочка моя, что это ты вытворяешь, дьявол тебя возьми?! Выглядишь, как раскрашенная потаскуха, с этой краской на губах! А груди вот-вот вывалятся из платья! Или ты насовала туда платков, чтобы казались полнее, иначе откуда они вообще у тебя взялись? И где веснушки? Как ты от них избавилась? Заперлась на два месяца в темной комнате и извела гору огурцов? Только взгляните на это проклятое платье! Да ты шагу не сделаешь без того, чтобы не споткнуться о подол или запутаться в собственных длинных, как жерди, ногах! А волосы такие, словно ты должна появиться на сцене в каком-то дурацком спектакле из эпохи Средневековья! Готов побиться об заклад, что ты боишься повернуть голову из страха, что все шпильки немедленно вылетят! Господи Боже, это действительно шпильки, не так ли?! Что, спрашивается, все это значит?!
Безжалостные слова летели в нее, как камни, сокрушая своей тяжестью. Уверенность в собственной красоте разбилась и лежала руинами у ее ног, ног, которые действительно немного болели, поскольку туфли Дачесс были слегка маловаты. Однако Джесси нашла в себе мужество сказать:
– Я могу вертеть головой, не боясь, что прическа рассыплется.
Джеймс рассеянно пригладил шевелюру, подошел ближе и, схватив Джесси за руки, чуть приподнял, но тут же поставил обратно на мраморный пол.
– А, все это вздор. Забудь, что я сказал. На секунду потерял голову. Главное, что ты здесь и в безопасности. Я молился, чтобы Маркус тебя приютил. Ты так чертовски жалка, поэтому я и сомневался, что он может вышвырнуть тебя!
– Я вовсе не жалка, по крайней мере не теперь, но вам по-прежнему не нравлюсь. Черт бы вас побрал, Джеймс, я прекрасна. Маркус сам это сказал. И Самсон. И Мэгги.
– Неужели? Но они не знали тебя с четырнадцатилетнего возраста, не видели, как ты валишься с дерева, словно подстреленная утка. Не лицезрели, как ты жуешь соломинку, надвинув старую фетровую шляпу на глаза и напевая самые рискованные куплеты из тех, что сочинила Дачесс. И не нюхали гнилые огурцы, которыми ты вечно мазала физиономию!
– Какое теперь это имеет значение? И к тому, что я стала красивой. Взгляните на меня, Джеймс! Проклятие, да взгляните же хорошенько!
– Смотрю. И боюсь коснуться – вдруг ты рассыплешься на множество сверкающих осколков. Ну а что говорит Спирс насчет столь неожиданной метаморфозы?
– Я еще его не видела.
– Странно. Обычно Спирс первым сует нос не в свое дело. Куда он подевался, Самсон?
– Как всегда здесь, мастер Джеймс, в доме.
Джеймс раздраженно отмахнулся и снова взъерошил волосы так, что они встали дыбом.
– Я ничего не понимаю, и видит Бог, несколько раз за последние семь недель повторял все, что хотел тебе сказать, а теперь постоянно сбиваюсь. И не могу прийти в себя, а во всем виновата ты и эти проклятые перемены. Я ожидал встретить тебя, а не какую-то девицу, о существовании которой даже не подозревал. Может, ты и чулки носишь?
Джесси без малейших колебаний подняла тонкие шелковые юбки, верхние и нижние, и показала светло-желтые чулки.
Глаза Джеймса едва не выкатились из орбит.
– Немедленно опусти платье! Достаточно было простого кивка. Ты не умеешь себя вести. И так же похожа на леди, как Дачесс – на пропитую потаскуху из Сохо. Так почему же ты сбежала, Джесси? Да-да, слава Богу, я вспомнил – это первый вопрос, который я собирался тебе задать. Почему, Джесси?
– Глупый вопрос. Вы прекрасно знаете, что я сбежала, потому что моя репутация была погублена. Все знают это. Гленда заплатила мне триста долларов за то, что я уеду. Обещала дать еще несколько платьев и плащ, но обманула. Она посчитала, что я отправлюсь к тете Дороти в Нью-Йорк, но я и не подумала туда ехать!
– Да, именно об этом со слезами объявила Гленда. Она сказала, что ты опозорила семью и не желаешь и дальше навлекать на нее бесчестье. Я никогда и не думал, что ты отправишься к тете Дороти. Старая карга – настоящая ведьма, еще почище моей дорогой мамаши! Ты идиотка, Джесси, но я никогда не считал тебя глупой и поэтому немедленно поехал на пристань и выяснил, какие корабли отправились в Англию. «Флаинг Баттресс» отошел от причала в то утро, когда ты исчезла. Один из докеров вспомнил тебя, поскольку много раз видел на скачках. Он объяснил, что ты была одета в брюки и пыталась выглядеть, как мужчина, но, конечно, никого не ввела в заблуждение. Черт тебя побери, Джесси, ты даже не потрудилась оставить мне записку, не говоря уже об отце! Сложила в саквояж свои драные штаны и скрылась. Я сказал Оливеру, что еду за тобой в Англию. Он хочет, чтобы ты вернулась. Не знаю, правда, что взбрело ему в голову, но он действительно этого хочет.
– Папа, возможно и да, но Гленда права. Больше я никому не нужна.
– Вздор! К тому времени, когда мы вернемся в Балтимор, ни один человек не вспомнит, что ты лежала на мне и гладила по лицу, а твои губы были едва ли не в дюйме от моих.
– Собственно говоря, мастер Джеймс, – вставил Самсон, подвигаясь к Джесси чуть ближе, – мистер Спирс, мистер Баджер, Мэгги и я обсудили создавшееся положение, и, по нашему мнению, Джесси не примут больше в балтиморском обществе. По крайней мере не в ее теперешнем состоянии.
– Согласен. Только взгляните на нее. Теперь на эту леди посыплются десятки предложений. Мужчины при одном взгляде на нее будут терять рассудок.
Эти слова, если Джесси не ошиблась, ничуть не напоминали оскорбление.
– Какие именно предложения?
– Молчать, Джесси! Самсон, убирайтесь. Или по крайней мере хотя бы отойдите на три ступеньки. Я не собираюсь душить ее, во всяком случае, пока. Благодарю вас. Джесси, такой глупости я от тебя не ожидал. Погоди... как-то в одной из скачек ты так страстно хотела меня обогнать, что решила сократить дорогу и заставила коня перепрыгнуть через поваленное дерево, но лошадь споткнулась и ты полетела в канаву с водой.
– Помню! Я тогда скакала на Авеле. А вы еще хохотали до потери сознания. Даже не закончили скачку: натянули поводья, остановились на краю этой грязной канавы, смотрели на меня и смеялись, смеялись...
Джеймс также вспомнил, как перепугался едва ли не до смерти, пока не увидел, что ее голова показалась над водой, а сама девчонка выглядела словно мокрая мышь – волосы прилипли к лицу, на щеках грязь, но, к счастью, она отделалась ушибами и синяками. Только тогда он не выдержал и рассмеялся от облегчения. Только тогда.
