Пола Куин - Рыцарь моего сердца
– Да, какое счастье, что муж наслаждается искусной резьбой кубка! Иначе бы его гнев так напугал меня, что я помчалась бы в свою комнату и спряталась в постели, ожидая наказания.
Брэнд секунду изучал ее. Глаза словно голубые озера чистой воды. Потом он улыбнулся, так ослепительно, что все перед ней поплыло. Она забавляла его, заставляла смеяться, и ей это нравилось. Бринна улыбнулась в ответ и была уверена, что почувствовала его искреннюю привязанность.
Оба помолчали, затем Брэнд встал и протянул ей руку:
– Давай прокатимся верхом.
– Но мой огород. Я должна еще…
– Я отправил туда Алисию и Лили. Идем. Твои земли еще незнакомы для меня. Чтобы охранять Эверлох, я должен изучить каждый холм, увидеть каждую дорогу, знать, куда они ведут.
Бринна не могла и не хотела отказывать ему. Он не позволил ей отлучиться от себя ни на секунду, даже когда они вместе шли к конюшне. Там Бринна попыталась сесть на одну из своих лошадей, но муж поднял ее на собственного жеребца.
– Сегодня прохладно, – сказал он, прыгая в седло. – Нам будет теплей, если мы поедем вместе. – Брэнд обхватил ее, держа поводья, и она уютно пристроилась на его груди.
Вскоре замок исчез вдали, а необъятный простор голубого неба скрыл полог из листьев, окрашенных в золотые, темно-красные, зеленые цвета. Под ее руководством они ехали среди лабиринта деревьев и высоких скал, и Брэнд отмечал для себя каждую тропу, на которую указывала жена, хотя, плененный ее голосом, дважды пропустил важное. Бринну восхищал каждый холм, покрытый росой. Каждый бурлящий поток вызывал крик восторга, когда ледяная вода брызгала ей на ноги.
– Тут есть одно место, где у тебя захватит дух. – Услышав волнение в ее словах, Брэнд улыбнулся. – Отец любил привозить меня сюда, хотя мы, конечно, не осмеливались говорить об этом маме. Она бы живьем спустила шкуру с бедного папы.
– За что?
Повернув голову, Бринна одарила его такой озорной улыбкой, что он еле удержался от поцелуя.
– Сам увидишь. Поднимайся по этому склону до вершины.
Жеребец дважды терял опору на каменистом откосе, но Бринна прекратила радостную болтовню лишь для того, чтобы сказать, что они почти у цели.
– Лучше бы ты позволил мне взять мою лошадь, Брэнд. Твой жеребец быстро устает.
Он хотел посмеяться над ее замечанием, но тут вороной снова оступился. За минуту до того, как они достигли наконец вершины, Бринна настолько резко повернулась, что они едва не скатились назад. Брэнду с трудом удалось остановить коня..
– Закрой глаза, – приказала она.
– Женщина, ты до того глупа, что…
– Пожалуйста, Брэнд. Закрой глаза, иначе ты испортишь мой сюрприз.
Он хотел выругаться или даже придушить ее за легкомыслие. Но, черт побери, щеки у нее были такие розовые, глаза такие умоляющие, что он стиснул зубы и подчинился.
– Теперь спешивайся. Нет, глаза не открывай! Делай, как я говорю, и не бойся.
– Единственное, чего я боюсь, женщина, – что могу сбросить тебя с этого чудовищного холма. – Услышав смех, он еще больше рассердился.
– Возьми меня за руку, – попросила Бринна. – Ты должен верить мне.
Брэнд остановился. Глаза не открыл, но и шагу не сделал. Засмеявшись, она дернула его за руку.
– Иди, муж. Обещаю, что не дам тебе упасть.
– Бринна…
Он вспомнил свои кошмарные сны, когда падал с высокого обрыва, и резко открыл глаза. Но Бринна снова прикрыла их ладонью.
– Просто иди за мной.
– Нет. – Жена понятия не имеет, как это страшно для него.
– Пожалуйста, Брэнд, – шептала она. – Ну, Брэнд, ты лишаешь себя и меня такого удовольствия.
Она снова потянула мужа за руку, и он позволил ей наконец провести его несколько шагов.
– Теперь садись. Вот сюда, так удобнее, верно? – успокаивала Бринна. – Отец заставил меня сделать это еще в девятилетнем возрасте. И, скажу тебе, это был самый волшебный день моей жизни.
– Я уже могу открыть глаза? – Брэнд почти рычал.
– Пока нет. Сначала ты должен лечь на живот. – Она снова хихикнула. – Не сердись, не думай об этом.
Бринна тянула его вниз до тех пор, пока все тело у него, кроме головы, не прижалось к твердой скале.
– А теперь открой глаза.
Брэнд открыл, и то, что он увидел перед собой, успокоило его сердце.
– Боже! – прошептал он, глядя на пенистые волны, бьющиеся о скалу далеко внизу.
– Разве не чудесно? Когда твоя голова над обрывом, кажется, что ты летаешь, правда? – Он молчал, но Бринна и не ждала ответа. – Слышишь, как шумят волны, когда сливаются с ветром? У меня мурашки бегут по коже.
Совсем не то слово, какое выбрал бы он для описания своих чувств сейчас, здесь, над краем обрыва. Восторг, разгонявший кровь. Благоговейный трепет, от которого замирало сердце, который невозможно описать словами, если б даже он смел их произнести. Грейклифф был построен на высоких скалах Дувра, но там он никогда еще не чувствовал себя парящим в воздухе. Бринна повернула голову, увидела восхищенную улыбку мужа и улыбнулась в ответ.
– Теперь понимаешь, отчего мама сердилась?
Брэнд тихо засмеялся, притянул к себе голову жены и поцеловал ее.
– Каждый день чем лучше я тебя узнаю, тем горячее благодарю Господа, что не отнял жизнь у твоего отца.
Бринна тоже была ему благодарна, хотя никогда об этом не говорила. Она не знала, что заставило мужа сказать это теперь.
– И почему ты оставил его в живых?
– Потому что твой отец – великий воин. Я уважал его даже в тот момент, когда он поднял на меня свой меч.
Она кивнула, а Брэнд уже снова смотрел вниз.
– Но почему ты благодаришь Господа за то, что пощадил моего отца?
– Если б я убил его, ты бы ненавидела меня. – Бринна закусила губу, чтобы не задать еще тысячу вопросов, которые породил его ответ. Но для одного дня достаточно, вряд ли стоит давить на него.
– Я бы не смогла долго тебя ненавидеть. – Он вопросительно поднял бровь, и она с раскаянием отвела взгляд. – Хотя ты прав. Моя стрела поразила бы тебя раньше, чем ты получил бы возможность захотеть меня.
Ветер смешал громкий смех Брэнда с мощным ревом волн под скалой. Бринна вслушивалась в этот самый чудесный на свете звук, пока муж не заявил ей, что хочет вернуться с ней в теплую постель.
Первым, кого они увидели, вернувшись в замок, был Данте, спускавшийся по лестнице с яблоком в руке. Проходя мимо них в большой зал, он улыбнулся, явив им свою знаменитую ямочку.
– Вильгельм жаждет твоей головы.
– Почему? – спросил вдогонку Брэнд.
– Из Грейклиффа прибыли твои собаки. Они почти час терроризировали его людей, пока герцог не ворвался в зал и не облаял их еще громче. У бедняги Шреддера даже шерсть встала дыбом.
