Эмилия Остен - Жена шута
У Колетт перехватило дыхание, а барон де Саваж улыбался, как сытый кот.
– Я не понимаю, что вы говорите, – пролепетала она.
– Так я поясню вам, сударыня, сей же час поясню! Сегодня мне непременно надо повидаться с Идальго, но я не имею ни времени, ни желания разъезжать по улицам в поисках этого негодяя, который, несомненно, крутится волчком, спасая протестантские задницы! – Он говорил все громче и громче. – Только как я сказал, мадам, – ночь платы по счетам именно сегодня! Ваш супруг знает Идальго, знает, кто этот человек, я в том искренне убежден. Вам надлежит отыскать графа и сказать ему, что если Идальго не явится через два часа в определенное место, вся семья де Котен отправится в преисподнюю, ибо ничего, кроме преисподней, проклятые гугеноты не заслуживают!
Пока он говорил, Колетт лихорадочно размышляла. Барон прямолинеен, барон не хитер, – и все же он мог измыслить такую простую хитрость.
– Откуда мне знать, что вы не лжете? – Даже с голосом ей удалось совладать. Ренар бы гордился ее тоном. – Мои родственники, возможно, мирно спят в своих постелях, а вы расставили мне ловушку, надеясь, что я доверчиво туда пойду!
– О, граф непременно спросил бы меня о том же, и потому – узнаете ли вы эту вещь, сударыня?
Колетт взглянула на то, что барон держал в руке, и похолодела. Медальон, который тетя всегда носила на шее, не снимая никогда, был семейной реликвией де Котенов и передавался из поколения в поколение. Ноэль упоминал, что когда он женится, эту вещь получит его невеста. Когда-то давным-давно, в ясном, солнечном прошлом Колетт думала, что этой невестой станет она.
– Я вижу, вы узнаете, – сказал барон, не дождавшись ответа. – Котены живы, ибо живыми они полезнее. Идальго так любит спасать невинные души – пусть придет и попробует спасти эти. Вот что вы должны передать своему мужу или этому испанскому мерзавцу, если вам вдруг повезет и вы встретите его первым. Когда колокола пробьют два часа пополуночи, я жду его на задворках аббатства Сен-Дени – его-то вы знаете, это неподалеку. Там мы сможем спокойно поговорить о наших разногласиях. Если Идальго сумеет убедить меня, что жизни де Котенов достойны спасения, ваши родственники получат свободу. Если же нет, если он опоздает хотя бы на пять минут, я лично перережу им глотки, и рука моя не дрогнет, это вам ясно, моя дорогая?!
Колетт молчала. Барон, глядя на нее, удовлетворенно кивнул, бросил медальон тетушки на пол и двинулся к двери. Однако на пороге остановился, обернулся и произнес задумчиво, окинув Колетт взглядом с головы до ног:
– А вот еще что пришло мне в голову, милейшая графиня. Приезжайте-ка вы со своим супругом к аббатству, и тогда я буду уверен, что никто не станет плести гиблые замыслы за моей спиной. Заодно вы увидите финал драмы – чем не развлечение вместо несостоявшихся балов! Не пожелаете явиться – и вы знаете, как хрупки человеческие жизни. – И только тогда он вышел.
Колетт без сил опустилась в кресло; барон де Аллат вышел из музыкальной комнаты и остановился посреди гостиной.
– Каков мерзавец! – воскликнул он. – Как посмел он втягивать в свои грязные игры невинных людей! О, мадам, прошу вас простить меня, что никак не помешал этому!
– Чему вы могли помешать, Кассиан? Ведь капитан де Саваж уже все решил. – Она сглотнула. – Его ненависть так велика, что он не задумываясь уничтожит всех, кто стоит у него на пути. Как странно! – она усмехнулась; Кассиан смотрел на нее с беспокойством. – Несколько дней назад я и знать не знала о бароне де Саваже, и вот он приходит ко мне домой, убийца и победитель, и говорит, что перережет горло моим родственникам!
– Ах, мадам, не повторяйте его жестокие слова!
– Действительно, у нас не так много времени. – Только что миновала полночь, и Колетт не желала терять ни минуты. Отпущенные Саважем два часа улетучатся быстро. Графиня встала, и ноги держали ее крепко; ушла предательская дрожь из коленей, исчезла нерешительность. Теперь Колетт знала, что ей надлежит делать, и это знание странным образом успокоило ее. – Мы отправляемся к Ренару. Где он?
– Мадам, он велел мне охранять вас, а не везти в самое пекло! – вскричал потрясенный барон.
– Но вы же видите, что выбора у нас нет, – мягко возразила Колетт. – Мы должны отыскать Ренара и Идальго и хотя бы рассказать им о том, что задумал барон де Саваж. Я никогда не прощу себе, если останусь здесь. Зовите людей, Кассиан, и едемте. Вы ведь знаете, где Ренар. Отведите меня к нему, а я объясню Ренару, что вашей вины тут нет и что мы были поставлены перед отсутствием выбора.
– Нет, – огорченно сказал барон, – я не знаю.
– Что? – она ушам своим не поверила.
– Я не могу сказать, где сейчас граф де Грамон.
– О нет, – прошептала Колетт, – значит, мои дядя, тетя и кузен умрут мучительной смертью. Если мы не отыщем Ренара… если он не знает Идальго… если мы не… – Она готова была расплакаться, выдержка почти изменила ей.
Глядя в ее наполнившиеся слезами глаза, барон де Аллат о чем-то размышлял, а потом, решившись, произнес:
– Я не могу сказать вам о Ренаре, но, мадам… Я знаю, где найти Идальго.
Глава 13
Колетт всю свою жизнь прожила почти что на воле. Матушка придерживалась определенных правил ее воспитания, хотела, чтобы дочь подготовила себя к удачному браку, и позволяла Колетт держать в голове те мысли, которые иные сочли бы слишком свободными. Колетт выросла в окружении лесов и полей, а не узких городских улиц; она жила в той местности, которая счастливым образом избежала ужасов войны, прошедшей в стороне. Колетт не ведала, что такое бойня.
Она бы и сейчас охотно не приобретала подобных знаний, но поздно.
Бойня была повсюду.
Страх разливался в воздухе, как молодое вино. Кассиан вел отряд, состоявший из него, Колетт и шести вооруженных до зубов слуг, по улицам, где почти не было людей; барон превосходно знал Париж, и еще он знал, где кипит самая яростная смута. И все же отряд приближался к этим местам. Вдруг из-за поворота вырвалась толпа, и Кассиан, резко поворотив лошадь, крикнул:
– Вправо!
Колетт подчинялась ему беспрекословно, как и слуги. В этих сосредоточенных, хладнокровных мужчинах с трудом можно было узнать лакеев и конюхов. Кассиан не ошибся: граф де Грамон брал на службу определенных людей. Какая простая мудрость: если ты слаб, позаботься о защите.
Ночь смазывалась, накатывала диким пламенем факелов, громкими криками, тошнотворными запахами. Отряд свернул на улицу, где уже вовсю порезвились жаждавшие мести горожане; она была устлана телами так густо, что лошади едва могли пройти.
– Мадам, не смотрите вниз! – резко велел Кассиан. – Смотрите на холку своего коня!
