Мари-Бернадетт Дюпюи - Ангелочек. Дыхание утренней зари
Его красавица супруга между тем уже успела забраться на сиденье коляски, и посетительница последовала ее примеру. Бланка пустилась шагом.
– Я оставлю ворота открытыми, – вздохнула Розетта. – Луиджи, не надо так волноваться! Раньше я часто ездила с ней… ну, когда Анри был у мадемуазель Жерсанды, я хотела сказать, у вашей матушки. Идем! Еще не очень поздно, и мы можем поболтать у очага.
Бывший странствующий музыкант развел руками. Изменить ход событий он не мог и прекрасно это осознавал. Что ж, оставалось только поверить на слово Розетте, которая сумела стать ему внимательным и заботливым другом. И все же губы его невольно сжались, что, впрочем, не мешало внутреннему монологу.
«Подумать только, что стало со мной, принцем дорог, сыном ветра? Я не ношу своих красных одежд, расшитых золотыми цехинами, ем сколько хочу, стал богатым наследником… Но неужели всю свою жизнь я буду запрягать лошадь для жены и отпускать ее неведомо куда, да еще и среди ночи? Да, я мечтал о семье, и все сбылось, но… Почему-то это не принесло мне особого счастья…»
Розетта то и дело посматривала на него, и взгляд этот был не столько любопытствующий, сколько изучающий.
– Нашего милого музыканта что-то мучит, – сказала она чуть насмешливо, чего давно не случалось.
– Мне грустно, моя дорогая крошка. Мы, люди, – вообще странные создания. Еще немного, и я скажу, что жалею о том, что мне… нечего больше желать. На меня свалилось столько счастья после многих лет скитаний, голода и одиночества, что временами мне кажется, что я не получаю от жизни прежнего удовольствия, что я не проживаю ее так полно, как прежде. Вот, я честно признался, что у меня на душе, но прошу, не рассказывай об этом Энджи. Она расстроится. И моя мать тоже.
Розетта, которая задержалась на пороге кухни, спросила со всей серьезностью:
– Хочешь узнать мое мнение, Луиджи?
– Еще бы!
– Так вот, я думаю, что ты просто капризничаешь! – Глаза девушки вдруг затуманились, наполнились слезами. – Думаю, ты так и не узнал, что такое быть по-настоящему несчастным. А вот тот, кто прочувствовал это на своей шкуре… Когда его вдруг возьмут за руку, приведут в теплый дом, вымоют ему голову, оденут в чистое платье и накормят горячим обедом, – он не станет жалеть о прежней жизни, в которой были вши, холод, голод и все остальное…
Луиджи стало стыдно. Со слов Анжелины он знал о том, что пришлось пережить юной Розетте. И вот теперь это дитя, лишенное детства и ставшее жертвой насилия со стороны отца-алкоголика, преподало ему урок.
– Спасибо за искренность, Розетта, – сказал он тихо.
И нежно поцеловал девушку в щеку.
* * *Анжелина придержала Бланку, когда упряжка свернула к мосту через речку Сала, откуда начиналась дорога на Ториньян. Спуск здесь был крутой, и Бьянка дважды поскальзывалась на мокрых от дождя камнях мостовой. Сидевшая рядом с Анжелиной дама оба раза начинала истово креститься.
– Я не представилась должным образом, – сказала она, как только коляска выехала на ровный участок дороги. – Как неучтиво с моей стороны! Меня зовут Морисетта Деплант. Мы держим лавку в Сали-дю-Сала.
– Осмелюсь спросить, что же в таком случае привело вас в Ториньян?
– Мы как раз ехали в Кастийон навестить мою матушку, когда у невестки вдруг заболел живот. Местный житель посоветовал нам остановиться в Ториньяне и указал таверну, где хорошо кормят за умеренную цену.
– На вашем месте я бы остановилась в отеле в Сен-Лизье.
– В нашем случае чем более уединенное это заведение и чем меньше поблизости народу, тем лучше. Люди такие любопытные!
Эти речи удивили повитуху. Еще в первые минуты знакомства поведение мадам Морисетты Деплант, ее голос и суровое выражение лица произвели на Анжелину удручающее впечатление.
– Разумеется, это не мое дело, но, если вы в наших местах проездом, вам не стоит опасаться сплетен, – проговорила она примирительно.
– Да неужели? Что-что, а сплетни у нас разносятся быстрее ветра! К тому же у меня были причины везти невестку рожать в Кастийон, к моей бедной восьмидесятидвухлетней матушке!
– Полагаю, вам придется назвать мне эти причины, мадам, и чем скорее, тем лучше. Ваша тайна не получит огласки: повитухи оставляют при себе все, что видят и о чем узнают о семьях, которые прибегают к их услугам.
Дорога шла вдоль реки, после таяния снегов особенно бурной и полноводной. Лошадка бежала ровной рысью, хотя временами и порывалась перейти на галоп. Вскоре по правую сторону показалась церковь с круглой башней колокольни, окруженная тисами и кипарисами. Внезапно большая птица с белой головой сорвалась с ветки и, распластав крылья, пролетела в непосредственной близости от коляски. Это была сова-сипуха.
– Только бы это не было к несчастью! – вскричала Морисетта. – Пожалуй, вы правы, мне следует кое-что вам рассказать заранее. Наша невестка – не местная. Мой сын Юбер привез ее издалека. Она – аннамитка[12]. Но не беспокойтесь, она такая же добрая католичка, как и мы с вами.
– Ваша невестка – аннамитка? – повторила ошеломленная Анжелина. – Простите, но я понятия не имею, что это значит.
– Юбер служил солдатом во французском Индокитае[13]. Господи, сколько я слез пролила, когда он, мой единственный сын, уехал на край света! Мы пятнадцать лет не виделись, и вот он наконец вернулся и привез с собой жену, которую я не могу показать людям! Какой стыд!
– Я вас не понимаю, – резко ответствовала Анжелина. – Чего именно вы стыдитесь?
– В Сали у меня большой магазин. Наш городок знаменит своими термальными источниками, и в курортный сезон наши прибыли взлетают до небес. Нас с мужем все уважают, у нас отличная репутация. Поговаривают даже о том, что Жюстен, мой супруг, будет нашим следующим мэром. Но что скажут люди, если узнают, что у нас невестка с желтым лицом, узкоглазая и ростом всего полтора метра?
Речи мадам Деплант нравились Анжелине все меньше. Впереди уже показались первые дома Ториньяна, поэтому она пустила лошадь шагом.
– Мадам Деплант, вы говорите, что боитесь осуждения со стороны горожан, но ведь не могут же они не знать вашу невестку! И если она, как вы сказали, добрая католичка, то наверняка она ходит к мессе, не боясь общественного осуждения.
Морисетта нахмурилась и ответила не сразу. По тому, как сжались ее губы, можно было представить, сколь горькие сетования, а то и проклятия рвутся наружу.
– Мой сын с супругой живут с нами, в комнатах второго этажа. Дом у нас очень большой, один из самых больших в Сали-дю-Сала, так что квартиру им снимать не пришлось. Да и нет у нас привычки бросать деньги на ветер… Во Франции они уже два года, и за все это время невестка ни разу не выходила на улицу. Да она и не хочет. В магазине у нас приказчик, в доме – две служанки, и невестка помогает по хозяйству, и шить она тоже умеет…
