Николь Джордан - В его власти
Сабрина нахмурилась. Ей никогда не приходило в голову, что ее кузина Франсуаза достойна жалости.
— Тебе будет приятно, Сабрина, — хрипло пробормотал Найл, заставив ее забыть обо всем на свете. Он гладил ее по спине, наслаждаясь шелковистостью ее кожи. — Ты такая красивая. Я хочу познать каждый дюйм твоего тела.
Его рука скользнула ниже, по ягодице, по бедру, вдоль ноги до самой лодыжки. Сабрина выгнула спину, наслаждаясь растекавшимся по телу теплом.
— Найл, — прошептала она.
— Что, моя сладкая?
— Мне… мне жарко.
— Будет еще жарче. Пламя страсти охватит тебя. Ты будешь дрожать. — Он снова покрыл ее тело поцелуями, в то время как руки его творили чудеса, доводя ее до неистовства.
— Теперь твоя очередь, — сказал он, остановившись и глядя на нее с беспокойной нежностью.
— Моя?
— Да, теперь ты должна меня возбудить. Дотронься до меня, моя Сабрина. — Это была не просьба — приказ. Голос его по-прежнему завораживал.
Сабрина пришла в замешательство. Потом нашла в себе силы прикоснуться к его плечу. Он перехватил ее руку, опуская ее все ниже, и перекатился на спину.
У Сабрины перехватило дыхание. От него веяло первобытной мужской силой.
Он мягко повел ее руку вниз и сжал ее пальцы вокруг своего мужского достоинства — сталь в бархатном чехле.
Затем, повернувшись на бок, просунул руку между ее бедрами, раздвинул пальцем ее губы и скользнул в ее влажное, горячее лоно.
Сабрина тихо застонала. У Найла в арсенале имелся богатый запас иных, более действенных методов возбуждения. Но она не была одной из его многочисленных любовниц. Она была его женой, прелестной невинной девушкой, которая имела право ждать от него чего-то большего, чем демонстрация своего мастерства. Он отчаянно хотел доставить ей ни с чем не сравнимое наслаждение, чтобы, когда она испытывает оргазм, он был в ней. Он приподнялся на локтях, намереваясь войти в нее, но не решился сделать это сразу. Он чувствовал под собой ее дрожащее тело. Она все еще боялась. Он не хотел причинять ей боль, но это было неизбежно.
Глаза его горели, как драгоценные камни, когда он прошептал:
— Прими меня, любовь моя, укутай своими темными шелками.
Он вошел в нее медленно, чувствуя, как растягивается ее плоть. Он не отрывал взгляда от ее напряженного лица.
Он почувствовал, что ей стало больно. Но она тут же приподняла бедра и выгнулась ему навстречу, чтобы он мог прорвать барьер, который мешал ему войти.
Найлу показалось, что сердце его остановилось. Он не знал, как реагировать. Все, что он мог сделать, так это дождаться, пока утихнет ее боль. Когда она зажмурилась, он нежно поцеловал ее веки, ее лоб, ее щеку. Он бормотал ей на ухо ласковые слова. Утешал.
Опираясь на локти, он лежал, оставаясь внутри ее, с тру дом сдерживая страсть.
Сабрина немного расслабилась.
— Легче? — едва слышно спросил он.
— Да, — кивнула она.
— Скажешь, когда я смогу продолжить.
— Это еще не все?
— Далеко не все. Но самое худшее позади. Впереди наслаждение.
— Ты и раньше так говорил.
— Если я и скрыл от тебя часть правды, то для твоего же блага. Чтобы ты не боялась.
Сабрина почувствовала нежное прикосновение его губ к ямочке у горла.
— Ты… Ты можешь продолжать.
— Я не тороплюсь, детка, — солгал он. — У нас вся ночь впереди. Я сделаю так, как ты хочешь.
— Я? Но я не знаю, что делать.
— Слегка пошевели бедрами.
Она попробовала пошевелиться под ним. Пульс ее участился, когда она почувствовала, что он еще глубже вошел в нее.
— Что ты чувствуешь?
Языки пламени, хотела сказать Сабрина, хотя она не знала, как выразить свою мысль.
Он увидел ее замешательство и улыбнулся. С бесконечной нежностью он усилил давление своих гранитных бедер, прижавшись к ней еще теснее и еще глубже наполнив ее собой.
— Я хочу тебя, — пробормотал он хрипло.
И вышел из нее почти целиком. Сабрина вскрикнула.
— Больно?
— Нет… — Боль ушла в промежутке между первым гулким ударом сердца и вторым и уступила место возбуждению.
— Хочешь, чтобы я остановился?
— Нет, — прошептала она. Он выждал немного, снова вошел в нее и с каждым разом входил все глубже.
Он почувствовал, что она близка к оргазму.
— Да… Вот оно… любовь. Отдайся ей. Дай мне почувствовать твое наслаждение.
— Я не могу, — хрипло прошептала она. То, к чему она так стремилась, было совсем рядом, но она никак не могла до него дотянуться.
— Еще как можешь!
Он начал медленно двигаться в ней, возбуждая ее, подбадривая нежностью, но при этом удерживая собственную страсть под контролем.
Сабрина закрыла глаза. В лоне у нее разгорелся настоящий пожар. Она запрокинула голову и застонала от наслаждения.
Найл ускорил ритм. Сабрина изнемогала от томления. Она вжалась в него и стала двигаться с ним в одном ритме.
— Ну, застони для меня, любовь моя! Задрожи для меня…
Она и впрямь была как в лихорадке. Еще немного, и наслаждение перельется через край. При следующем его толчке она всхлипнула, но он был беспощаден. Он ждал от нее полной капитуляции и не останавливался.
И тут она выгнулась дугой, заметалась. Она билась под ним в конвульсиях, извивалась, кричала, цепляясь за его плечи, не замечая, что впивается в его кожу ногтями.
Он едва сдерживался, чтобы не кончить, как он это называл, разрядкой. Но не сдавался. Он пил губами ее стоны, он прижимал ее к себе. И когда она пришла к финишу, он замер. Она всхлипы вала, не в силах справиться с эмоциями, и ему казалось, что сердце его разорвется. Ей требовалось время, чтобы осмыслить произошедшее, но он не мог больше ждать.
Закрыл глаза, и тут острое, как молния, и необъятное, как вселенная, наслаждение пронзило его, и наступила разрядка. Он не отпускал ее и после того, как все кончилось. То, что было между ними, превзошло самые смелые его ожидания. Он доставил и ей немалое удовольствие. Он прочел это в ее томном взгляде, когда она нехотя разомкнула веки. Но он также причинил ей боль.
— Это ты называешь разрядкой? — Голос ее был слегка охрипшим.
Вопрос его удивил.
— Да, именно это. Французы называют это la petite mod — маленькая смерть.
— Как это верно! Я подумала… На мгновение мне показалось, что я умираю.
— От боли?
— Нет, от наслаждения.
— Тебе понравилось?
— Нет слов, чтобы выразить то, что я чувствовала.
— Я восхищаюсь твоей искренностью.
— Опять насмехаешься надо мной?
— Нет. — Найл посерьезнел. — Я опасался, что боль помешает тебе испытать наслаждение.
— Вначале мне действительно было больно. Но потом…
— Что же было потом?
— Я почувствовала… Это было… Мне трудно объяснить.
