Барбара Картленд - Прихоть султана
Девушка вспомнила, как султан щелкал вокруг нее кнутом, и поняла, что ее ждет в этом случае. Ведь она нанесет величайшее оскорбление султану, выбрав смерть.
Наконец дневной свет начал меркнуть. Женщины ушли, низко кланяясь Ровене, потому что она сейчас была любимицей. Впрочем, каждая знала, что любимица очень скоро превращается в обыкновенную служанку.
Ровена осталась одна. Она стояла у окна, наблюдая, как вечер перетекает в ночь, и думала о Марке.
— Где ты? — прошептала она. — Уплыл и оставил меня здесь? Ах, Марк, Марк!
Глава десятая
За ней пришли в полночь. Дверь ее темницы с треском распахнулась, и на пороге появилась Анита с двумя другими женами.
— Султан не спит, — сказала Анита. — Он примет тебя сейчас.
Женщины схватили Ровену и начали насильно одевать ее в роскошный свадебный костюм. Потом они уложили ее волосы в замысловатую прическу. Ровена сидела безучастно, не в силах противиться им. Разве что-то теперь имеет значение?
Ровену повели по коридорам, убранство которых становилось все богаче, и девушка догадалась, что они приближаются к покоям султана. Потом ее втолкнули в комнату, затянутую темно-красным атласом.
Пол застилала тигровая шкура. На стенах висели мечи с темными пятнами, быть может, засохшей кровью врагов. Царила обстановка величественной свирепости.
В центре стояла массивная кровать, застланная тяжелым темно-красным, расшитым золотом атласом.
На ней возлежал султан, облаченный в полный набор сверкающих халатов и огромный, усыпанный драгоценностями тюрбан.
Когда Ровена остановилась посреди комнаты, он повернул голову и обвел ее ленивым взглядом.
Потом поднялся с кровати и принялся обходить девушку круг за кругом, а Ровена стояла, безучастная, раздавленная горем.
— Завтра мы поженимся, — сказал султан, — если ты угодишь мне сегодня ночью. Если нет, я отдам тебя стражникам.
Ровена упрямо подняла подбородок, показывая, что ему не запугать ее этими словами, хотя в душе сжалась от леденящего ужаса. Султан по-прежнему ходил вокруг нее.
— Ты слишком худая, — сказал он наконец.
— Тогда зачем было со мной возиться? — устало спросила Ровена.
Султан в мгновение ока очутился нос к носу с ней. Теперь девушка почувствовала, что его дыхание настолько зловонно, насколько она и ожидала.
— Затем, что ты бросила мне вызов, — зло сказал он, — когда явилась с английским герцогом и мне пришлось дать тебе стул, потому что ты отказалась занять положенное женщине подчиненное место.
— Это? — Удивление заставило Ровену сбросить с себя паутину апатии. — Но это же такая мелочь…
— Мне пришлось уступить. Мне пришлось уступить! Тогда-то я и решил, что ты станешь моей. С этой минуты ты будешь повиноваться мне. Ты будешь просить у меня позволения дышать. Что бы тебе ни понадобилось, ты будешь приходить ко мне и умолять об этом, и, если я соблаговолю, я пожалую тебе это. Ты будешь оплакивать день, когда опозорила меня перед моими людьми.
После короткой вспышки, выдернувшей ее из оцепенения, Ровена вновь погрузилась в скорбь. Ах, Марк, Марк!
— Ты меня слышала? — прошипел султан.
Девушка обратила на него мертвый взгляд.
— Ты меня слышала? — заверещал он.
И тогда она заговорила.
— Ты глупец, — сказала она.
— Что?!
— Ты глупец, недалекий человечишка, лишенный достоинства. Самое страшное, что ты мог со мной сделать, уже произошло, и я тебя не боюсь. Но бояться нужно тебе, потому что, если ты притронешься ко мне, я убью тебя.
— Ты? — усмехнулся султан. — И как же ты это сделаешь?
— Я прокляну тебя. Я нашлю на тебя заклятие, от которого не спасся еще ни один человек. Каждый твой вздох будет проклят.
Ровена не знала, откуда у нее берутся эти слова. Они лились помимо ее воли. Она сделалась сама не своя, превратилась в какое-то другое существо, которое так много страдало, что стало глухим к страданиям.
— Если коснешься меня, — сказала Ровена, — то умрешь через месяц, и никто не узнает, отчего ты умер.
Султан попробовал расхохотаться, но смех застрял у него в горле.
— Думаешь, я боюсь тебя? — дрожащим голосом спросил он.
— Да, ты боишься меня. И правильно делаешь.
Он попытался взять себя в руки.
— Я велю схватить тебя…
— Нет, — произнес тихий голос за спиной султана, — не велишь.
Посреди комнаты стоял Марк; его глаза сверкали ненавистью.
У Ровены вырвался крик радости. Это было невозможно, но это произошло.
Он пришел за ней!
Султан переводил взгляд с Ровены на Марка, слова замерли у него на губах. Он не мог пошевелиться, и было видно, что им овладевает смертельный ужас, как будто и в самом деле Ровена была ведьмой и заклинанием наколдовала себе спасителя.
Со скоростью молнии Марк сдернул одну из штор и порвал ее на полосы. Потом он вытряхнул султана из роскошного халата, связал его по рукам и ногам и швырнул на кровать.
— Каким чудом вы здесь оказались? — задыхаясь, спросила Ровена.
— Мне помогли. — Марк оглянулся и указал на человека, одетого в костюм дворцового слуги. — Султан убил его родных, и это его месть.
— Но вы обещали взять меня с собой, — взволнованно сказал тот.
— И сдержу слово.
Теперь Ровена заметила, что Марк переодет слугой и выглядит почти как его помощник. Герцог протянул девушке халат султана.
— Наденьте это, — сказал он. — Скорее.
— Но никто не подумает, что я…
— Подумают, если вы закроете лицо вот этим куском черного шелка, которым пользуется султан, когда выходит в город.
— Иногда он носит его даже во дворце, — сказал слуга. — Ему не нравится, что люди видят его презренное лицо.
Ровена быстро облачилась в халат, надела огромный тюрбан. С черным шелком на лице она могла издалека сойти за султана.
— Нам повезло, что султан такой крохотный, — заметил Марк. — А теперь давайте поскорее выбираться отсюда.
Ровена решительным шагом вышла из комнаты. Впереди нее шел слуга, который кричал, чтобы все падали ниц и прятали лица. Сзади, склонив голову, в молчании шагал другой слуга, Марк.
Двери открывались перед ними, но Ровена не спешила радоваться, пока они не пройдут самые последние.
Наконец они оказались у главных ворот, где ожидал паланкин[7] — роскошные носилки, на которых султан всегда являлся народу. Он походил на коробку с открытыми боковыми сторонами, которые были завешаны шелком.
Ворота открыли. «Султан» забрался в паланкин и плотно задернул занавески, чтобы «его» не было видно. Один слуга встал впереди, а другой сзади носилок. Они согнулись и подняли паланкин.
