Кэролайн Линден - Путь к сердцу герцога
На собрание придет миссис Невилл. Чарли глубоко вздохнул и сказал себе, что это обстоятельство значения не имеет. Он приехал сюда ради Хайрама Скотта, а не ради прекрасных изумрудных глаз. Аргумент не сработал: несмотря на серьезные опасения по поводу присутствия на обеде единственной леди, все равно очень хотелось снова ее увидеть. Больше того, именно серьезные опасения и служили оправданием его согласия: так будет проще следить за ситуацией, чтобы в случае неблагоприятного развития событий немедленно принять действенные меры и вырвать Тессу из когтей хищника.
Но в то же время… лорд Грэшем понятия не имел, что могло означать поведение Скотта. Негодяй не выказал ни тени стыда или неловкости, не проявил ни корыстолюбия, ни жадности. Держался он так, как будто вообще не соотносил его с Даремом, чего просто не могло быть. Джерард был совершенно прав: разоблачение брака герцога с Дороти Коуп не могло повредить самому Дарему, а отразилось бы лишь на его детях. Скотт должен был об этом знать. Неужели он даже не поинтересовался, что представляют собой наследники его жертвы? Больше того, благодаря скандалу смерть герцога обсуждалась в каждой британской газете.
Неожиданная сердечность противника подрывала планы. Грэшем настраивался на противостояние, открытую борьбу, однако Скотт об этом даже не думал. Невозмутимое спокойствие шантажиста лишало уверенности в себе, ставило под сомнение добытые Джерардом сведения, особенно свидетельство почтового служащего. Если клерк ошибся и указал не на того человека, то все усилия не просто напрасны, а смешны. Чарли не хотел и не имел права допустить хотя бы малейшую вероятность промаха: в свете скандальных слухов о покойном герцоге Комитет по привилегиям потребует абсолютного подтверждения его права на титул и наследство. Вот потому-то, прежде чем нанести решающий удар, граф дотошно, строку за строкой, изучал пыльные книги, пытаясь обнаружить запись о свадебной церемонии. Медленная, унылая работа вполне могла закончиться неудачей; до сих пор, во всяком случае, так оно и было. Если в оставшихся реестрах нужного упоминания не окажется, покаянное письмо Дарема нельзя будет ни подтвердить, ни опровергнуть, а причастность Скотта к шантажу так и останется под вопросом.
Чарли старался не думать о том, что из троих братьев он меньше всех годился в спасители семьи. Может быть, имеет смысл призвать к ответственности Эдварда и Джерарда или по крайней мере объяснить им слабость позиции? Скрипя зубами от негодования, граф подошел к письменному столу, сел, достал из ящика лист бумаги. Подробно изложил свои впечатления от встреч с Хайрамом Скоттом, особенно подчеркнув его спокойствие — верный признак абсолютного неведения. Описал канал и металлургический завод, вновь пытаясь обнаружить хотя бы слабый намек на связь с герцогом Даремом. Если бы отец вел какие-то дела со Скоттом, то Эдвард должен был об этом знать. Спросил, насколько вероятно, чтобы почтовый служащий спустя много месяцев помнил человека, отсылавшего угрожающие письма. И наконец, осведомился, как движется судебное разбирательство.
Последний пункт заставил задуматься. Эдвард утверждал, что отдал все необходимые документы. Значит, Чарли мог и сам удостовериться в весомости своих аргументов и в качестве работы адвоката. Бумаги лежали все в той же черной кожаной папке, однако руки до них так и не дошли. Пока еще не удалось дочитать до конца церковные книги — несмотря на упорную работу двух последних дней. Потрепанные обложки укоризненно смотрели с дальнего конца стола.
Чарли перечитал письмо и вздохнул. Законный наследник не должен просить помощи у младшего брата. Впервые в жизни он почувствовал, что не хочет делить ответственность. Необходимо выяснить, каким образом Скотт связан с герцогом, а для этого надо заставить бизнесмена открыть свое истинное лицо. Но все это его личные задачи и решать их предстоит ему, Чарлзу де Лейси, графу Грэшему. Какой смысл задавать вопросы Эдварду, который живет в Лондоне, или Джерарду, который вьет семейное гнездышко в Бате, когда сам он в эту минуту находится не где-нибудь, а в Фроме, и имеет возможность в любой момент встретиться лицом к лицу с самим Хайрамом Скоттом? Чарли решительно схватил листок, разорвал пополам, а потом еще и еще раз — для надежности. Пока что он ничего не узнал и ничего не достиг — значит, незачем и писать. Сообщит, когда появятся конкретные результаты, какими бы они ни оказались.
Приподнятое настроение померкло, а вместе с ним пропало и желание ехать в Фром. Хорошего собеседника из него все равно не получится. Но вот взгляд упал на колокольчики, и сразу вспомнилось, как смотрела миссис Невилл, пока он ставил цветы в воду. Граф энергично поднялся и приказал немедленно подать экипаж.
Он не пытался себя обманывать и честно признался, что снова отлынивает от чтения церковных книг. Но очень хотелось отвлечься, подумать о чем-то приятном, а мысли о Тессе благотворно действовали и на разум, и на душу. По дороге в Фром Чарли представлял милое лицо, зеленые глаза: как беззащитно, как мягко она смотрела, когда прощалась и благодарила за лимонад… да, отношение миссис Невилл заметно менялось, но ведь и он испытывал к ней искреннюю симпатию. В жизни не приходилось встречать такую прямую, искреннюю молодую леди. Стоило ей заговорить о канале и инвестициях, как обычная холодная настороженность мигом пропадала. Глаза вспыхивали ярким светом, а голос звучал горячо и уверенно. Граф поймал себя на том, что и сам стал всерьез задумываться о парламентских биллях, связанных со строительством, и удивился: он ли это? Куда подевался прежний Чарлз де Лейси — беспечный, ни к чему не пригодный, праздный сердцеед и повеса? Новому Чарли не терпелось принять участие в парламентской сессии, чтобы авторитетно рассказать Тессе о судьбе интересующих ее биллей. Отец был бы шокирован, а братья не поверили бы собственным глазам.
Граф остановился перед гостиницей «Золотая лань», легко спрыгнул на землю и взял с сиденья горшок с колокольчиками. Сунул монетку подбежавшему мальчику-груму и поднялся на крыльцо.
Обе дамы встретили его любезными улыбками, а миссис Бейтс к тому же приветствовала радостными восклицаниями. Даже миссис Невилл не сочла нужным скрыть удовольствие и наградила прямым, дружелюбным взглядом, от которого настроение мгновенно улучшилось. Грэшем элегантно поклонился и вручил ожившие цветы.
Тесса удивленно покачала головой и бережно коснулась хрупких сине-фиолетовых колокольчиков.
— Вы спасли им жизнь. Большое спасибо, сэр. Надеюсь, усилия не оказались чрезмерными.
Чарли спросил себя, как бы она благодарила, окажи он действительно серьезную услугу. Вид тонких пальцев, любовно поглаживающих цветы, произвел неожиданно сильное впечатление.
