Древний Рим. Честь преторианца - Регина Грез
Переждав жару и немного отдохнув, мы отправились к Тибру, чтобы оказаться на другом берегу. В переулке пахло мочой и отбросами, над кучей мусора жужжали мухи, из соседней хижины доносились детские вопли и визгливая женская брань.
Разговаривать больше не хотелось. После того как Борат высмеял мой план бегства, я держалась отчужденно, хотя понимала, что иначе солдат просто не мог поступить, он за меня отвечает, он рискует головой, если не вернет "птичку" в положенный срок на Палатин. Разве я могу осуждать своего сторожа? Но смутная обида не позволяла держаться так же легко и естественно, как утром.
– Валия, позволь тебя спросить…
– Попробуй, – раздраженно буркнула я, даже не повернув головы.
– Мы вряд ли вернемся во дворец засветло, но можем сделать это к завтрашнему полудню. Выходной преторианца длится сутки, а ты под моей охраной да и Афес предупрежден, тебя не хватятся.
– И что же ты предлагаешь? – насторожилась я, ожидая любого подвоха.
– Лавка моего дяди находится в соседнем квартале, мы будем там еще до заката, там и проведем ночь. Ты согласна?
Сказать по правде, я уже шаталась от усталости и голода. К тому же полчаса назад я отказалась посетить таверну с изображением толстого поросенка на вывеске, а все потому, что из раскрытых дверей выглядывали растрепанные полуголые девицы – они улыбались Борату так откровенно, что меня чуть не стошнило. Да и примитивный красный фонарь у входа навевал странные ассоциации…
А желание Бората навестить родных выглядело довольно трогательно, почему я должна быть против.
– Ты хочешь подарить куклу его детям, да?
– У Вескулария маленькая дочь, я ей обещал.
– А то, что с тобой приду я – это ничего? Как ты им объяснишь?
Борат задумался, потом хмыкнул неопределенно, поправил на плече суму и указал в сторону ближайшего прилавка.
– Возьмем еще орехов и плодов для ребятишек.
– Я тоже хочу купить гостинцы, скажи, что они любят.
– Попридержи свой тощий кошелек, кажется, это все деньги, что у тебя есть.
Его снисходительно-покровительственный тон опять заставил меня надуться и молча семенить за его широкими шагами.
Ай… это еще что такое!
На углу улицы, в квадратной нише стены был выставлен на всеобщее обозрение здоровенный эрегированный фаллос, не менее двух метров в длину, впечатляющей толщины да еще выкрашенный в ярко-красный цвет.
Нет, я и прежде на площади видела целые связки бронзовых колокольчиков в виде торчащих пенисов, говорят, – это местные амулеты от злых духов, но чтобы такой огромный… И Борат направляется прямо к нему, а мне-то что остается… Кусая губы, иду за ним, красная, как вареный рак.
Мой спутник без малейшего смущения, даже несколько любовно погладил гипсовую поверхность фаллоса и что-то прошептал, склонив голову. Я чувствовала себя очень неуютно, хотя проходящие мимо люди не обращали на эту сцену никакого внимания. Будто здесь каждый час творится подобное представление.
– Борат, пойдем отсюда!
Он удивленно вскинул на меня серые глаза и пару секунд вглядывался в мое пунцовое лицо, а потом громко расхохотался, привлекая к себе взгляды прохожих, и уже чуть ли не обнял эту штуковину мне назло. Тогда я обозвала его дураком и побежала прочь вверх по улице. Сколько можно терпеть такой стыд…
Глава 22. В гостях у оружейника
Хорошо, что после обеда народу на улицах чуть меньше, чем в утренние часы. Я без помех миновала пеструю череду лавчонок на первом этаже длинной многоэтажной инсулы. Перед глазами мелькали живые цветы и зеркала, выставленные на продажу, серые стены соседнего дома были разукрашены надписями и корявыми рисунками.
Но, кажется, ближе к вечеру торговля сворачивается, кое- где уже скрипели ставни, закрывающие оконные проемы. Запыхавшись, я решила передохнуть и оглядеться у фонтанчика с питьевой водой, – две пожилые женщины как раз наполняли здесь глиняные сосуды, видимо, чтобы отнести их в свои жилища, – водопровод и канализация имелись ведь только в домах богачей.
Едва я успела напиться и вымыть лицо холодной водой, как чуть не полетела в ближайшую лужу от крепкого шлепка ниже пояса. Я и не сомневалась, что Борат меня догонит, но кто дал ему право так себя вести да еще орать грубым тоном на всю округу:
– Не смей больше от меня убегать!
Пошатываясь от досады и некоторых болевых ощущений сзади, я плеснула полную горсть воды ему в лицо и махнула рукой в сторону предполагаемого нахождения Палатина.
– Силой туда потащишь?
– Потащу, если будет надо! Не серди меня, женщина!
Я пыталась быстренько сообразить, каковы мои шансы снова сбежать от Бората и что меня ждет в случае, если я одна окажусь в сумерках города. И жареному фазану понятно, что ничего хорошего не ждет.
Хотелось сесть посреди улицы и заплакать от безысходности. Или пойти помолиться у раскрашенного гигантского фаллоса, а вдруг поможет. Не зря же его выставили напоказ, помнится, он чуть не блестел от прикосновения тысяч рук горожан и приезжих, жаждущих удачи.
– Борат, я очень устала, едва стою на ногах, пойдем уже к твоим родственникам.
– Устала?! В последний раз я так бегал от горящих колесниц в Сирии… Едва не наделал под себя… думал, ты спрячешься в какую-то щель или ногу подвернешь, а Катон голову с меня снимет за то, что не досмотрел. Сколько с тобой хлопот, Валия!
– Я не навязывалась тебе в спутники, мог бы оставаться в казарме. И я тебе не мышь, прятаться по щелям не умею. Ты сам знаешь, мне некуда идти… Я никого в Риме не знаю.
– Кроме нищих гистрионов, за которых платишь долги! Похоже, ты цену денег не понимаешь, раз так легко с ними расстаешься. А у меня есть приказ сопроводить тебя в город – выгулять домашнюю обезьянку, которой наскучили шелка и устрицы, захотелось ощутить вонь местных помоек…
– Сам ты… такой!
Я хотела припомнить некоторые другие виды животных, но вовремя прикусила язык, не стоит его слишком уж злить, он и без того был на взводе, даже бросил на землю свою сумку в запале спора, широко расставил ноги и кулаками махал у меня под носом, что-то доказывая.
Мы бы еще
