Лиз Карлайл - Никогда не влюбляйся в повесу
Леди Нэш порывисто повернулась к ней.
— Видите ли, он не всегда был таким, как сейчас, — поспешно проговорила она. — Таким суровым, холодным и бесчувственным, каким он вам кажется. Раньше он никогда не вел себя так, будто ему наплевать на всех… и на самого себя тоже. Не пил и… и не распутничал. Поверьте, Камилла, в глубине души он совсем не такой!
— Наверное, у вас была любящая семья, да, мадам? — спросила Камилла. — Но иногда даже этого мало, чтобы направить на путь истинный заблудшую овцу.
С губ леди Нэш сорвался горький смешок.
— Господи, о чем вы?! — Она всплеснула руками. — Да я и родителей-то своих почти не помню! Возможно, вам есть в чем упрекнуть своего отца, Камилла, но вы по крайней мере знаете его. И уверены, что он вас любит.
Камилла ничуть не сомневалась, что если Валиньи и способен кого-то любить, то лишь одного себя, но благоразумно оставила это мнение при себе.
— Но… если вы не знали своих родителей, то как… где же вы росли? Кто вас воспитывал?
Казалось, взгляд леди Нэш устремился в прошлое.
— Нас отправили на Барбадос к старшему брату нашего отца, — объяснила она. — Он был шестой барон Ротуэлл — и самый отъявленный мерзавец из всех, каких только носит земля.
— На Барбадос? — поразилась Камилла. — Значит, ваш дядя был губернатором? Или дипломатом?
Леди Нэш так яростно замотала головой, что ее волосы рассыпались по спинке кресла.
— Нет-нет. Насколько я помню, когда он был еще совсем молодым, случился какой-то скандал и его отец услал его с глаз долой. Ему купили плантацию — она уже тогда дышала на ладан, но все-таки из нее можно было выжать достаточно денег, чтобы ему хватало на ром и на его дружков.
— Понимаю, — сочувственно пробормотала Камилла. — Наверное, у вас было нелегкое детство?
Мысли леди Нэш были далеко.
— Ужасное, — наконец чуть слышно пробормотала она. — А могло бы быть еще хуже — по крайней мере для меня. Но братья сделали все, чтобы избавить меня от самого худшего — иначе говоря, приняли удар на себя. Тяжелее всего пришлось Кирану. К несчастью, он никогда не умел держать язык на привязи. А наш дядя был… не слишком добрым человеком. И это еще мягко сказано.
Что- то похожее на угрызения совести шевельнулось в душе Камиллы.
— Но если так, почему же вас отправили к такому ужасному человеку?
— В основном это была идея моей тетки — матери Памелы — отправить нас к нему. Видите ли, ни жены, ни детей у дяди не было, значит, наследником всего, что у него было, и титула в том числе, должен был стать Люк.
— А Люк… он тоже ваш брат? — уточнила Камилла. — Пардон, я не поняла…
Глаза леди Нэш омрачились.
— Да, наш старший брат, мой и Кирана, но он умер несколько лет назад, — объяснила она. — Это произошло внезапно. И Киран унаследовал почти все: плантации — к тому времени их у нас было уже три — и большую часть акций «Невилл шиппинг». Ну и, конечно, баронский титул.
Камилла вытаращила глаза.
— Правда? — ахнула она. — Выходит, Ротуэлл богат? Никогда бы не подумала, что он — владелец плантаций!
Леди Нэш как-то странно посмотрела на нее, потом разразилась смехом.
— Боже милостивый, Камилла! — пробормотала она. — Неужели вы боялись, что я подумаю, будто вы выходите за него замуж исключительно ради денег?!
Камилла застыла. Мысли лихорадочно закружились у нее в голове. Ротуэлл вовсе не нищий авантюрист, каким она его себе представляла?
— А эта компания… «Невилл шиппинг»… — пробормотала она. — Она… э-э-э… очень большая? Вероятно, дела у вас идут хорошо?
В ответ — все тот же переливчатый смех.
— Могли быть и лучше, — пробормотала леди Нэш. — Во всяком случае, я ради этого работала, как проклятая. Люк научил меня вести бухгалтерию, читать судовые декларации и прочее. Нам с Кираном принадлежит четвертая часть акций, еще четвертью владеет наша племянница, а все остальное — собственность герцога Гарета.
— Племянница? — Камилла порылась в памяти. — Дочь вашего покойного брата?
Камилла улыбнулась:
— Приемная дочь. Ее зовут Мартиник. Она уже замужем, живет в Линкольншире. Люк женился на ее матери, когда Мартиник была еще ребенком. Наверное, вы уже запутались во всех этих именах? Ничего страшного, не стоит пока забивать всем этим голову.
Леди Нэш внезапно резко выпрямилась, словно собираясь подняться на ноги.
— Пообещайте мне кое-что, Камилла, — негромко бросила она. — Дайте мне слово, что станете ему хорошей женой — по крайней мере насколько это в ваших силах. Вы же видите, как я люблю его. И… И мне очень хочется, чтобы и вы тоже полюбили его. Поклянитесь… обещайте, что будете добры к нему. Что постараетесь полюбить его.
Камилла, не в силах смотреть ей в лицо, смущенно отвела глаза в сторону. Да и что она могла ей обещать?
— Никто не может заранее знать, что сулит нам будущее, — наконец прошептала она. — Я… я постараюсь стать ему хорошей женой. В этом вы можете быть уверены, Ксантия. И я буду добра к нему.
Она намеренно не сказала ни слова о любви — и, естественно, это не осталось незамеченным. Лицо Ксантии стало печальным. Словно повинуясь неясному побуждению, она порывисто обняла Камиллу и тут же поспешно оттолкнула ее, будто устыдившись своих чувств.
— Боюсь, я совсем забыла о своих гостях, — торопливо бросила она. — Пойдемте, Камилла.
Большинство гостей уже сидели за картами, приспособив для этого один из двух столов, который поставили в центре гостиной. Камиллу карты не интересовали, поэтому она принялась разглядывать украшавшую стены коллекцию восхитительных французских пейзажей. Она так залюбовалась одним из них, что не сразу почувствовала, как кто-то тронул ее за руку.
Обернувшись, она узнала одну из младших сестренок лорда Нэша.
— Карты — это всегда скука смертная! Согласны, мадемуазель Маршан? — с улыбкой бросила девушка.
— Иногда, — улыбнулась в ответ Камилла.
— Леди Федра Нортхэмптон, — протянув руку, представилась девушка. — Вряд ли вы запомнили, как меня зовут — слишком много новых имен, верно?
— Да, вы угадали, — призналась Камилла.
На вид леди Федре было чуть больше двадцати — ни унылое желто-коричневое платье, ни золотое пенсне на носу не могли скрыть бьющую через край жизнерадостность девушки.
— Вижу, вы поклонница французского классицизма, мадемуазель? — Она кивком указала на стену с пейзажами.
Камилла бросила взгляд на полюбившуюся ей картину.
— Всегда любила Пуссена, — призналась она. — Посмотрите, какие тончайшие оттенки цвета… и какое точное знание рисунка…
— А вы уверены, что это Пуссен? — легкомысленно бросила леди Федра. — Насколько я помню, он практически никогда не подписывал свои полотна.
