Линда Ховард - Огненное прикосновение
Руки Энни обвились вокруг его плеч, пальцы погладили шею, потом скользнули в волосы. Рейфа обдало жаром. Если ее неуверенная ласка так подействовала на него, подумал он, то как ему уцелеть, если Энни действительно придет в возбуждение? О, это самый лучший способ умереть, какой он только мог себе представить!
Рейф приподнял ее спину так, что та выгнулась навстречу ему, и стал целовать ее шею, постепенно спускаясь ниже. Задержался, чтобы лучше почувствовать лихорадочный трепет пульса в ямке у основания шеи, прижав кончик языка к прозрачной коже. Оттуда его рот скользнул по хрупкой дуге ключицы, которая привела его к чувствительному стыку между шеей и плечом. Он услышал низкий вибрирующий стон, вырвавшийся у Энни.
Удержаться от соблазна Рейф больше не мог. Он отбросил одеяло и склонил голову к ее груди, языком обвел вокруг соска, сделав его плотным как почка, а затем втянул его в рот, просто с силой засосал в себя. Его вкус был пьянящим, горячим и сладким, как дикий мед, и Энни начала издавать резкие, задыхающиеся крики удовольствия. Ее стройное тело прижалось к нему, и Рейф скользнул рукой между ее ног.
Энни снова вскрикнула криком беспомощного желания. Слабый голос рассудка отчаянно вопил, но этот внутренний протест был бессилен против водоворота желания, разбуженного Рейфом, втягивающего ее глубже и глубже в черный вихрь. Она вся горела, все ее тело пылало, груди болели от этой нежной пытки. Это и есть пытка, в этом она была уверена, иначе зачем же он гнал ее, яростно подстегивая все возрастающим наслаждением, к той точке безумия, когда она сама попросит его снова взять ее и повторить то, что принесло и только боль и угрызения совести? Хуже всего было то, что У нее не было защиты, не было оружия, которым она могла бы с ним бороться. Рейф убаюкал ее нежными поцелуями, Укротил ее, чтобы она позволила ему прикоснуться к груди, а потом использовал наслаждение ее тела против нее. Энни смутно догадывалась об этом, когда он начал целовать ее страстными, дурманящими поцелуями собственника, но было слишком поздно. Когда его губы сомкнулись на ее груди, она была так потрясена, что не могла сопротивляться, и даже наслаждалась жаркой интимностью происходящего.
Теперь Рейф прикасался к ее тайной плоти так, как раньше не делал: медленно водил кончиком шершавого пальца вокруг маленького бугорка, и Энни готова была закричать, но у нее не хватало дыхания. Пламя, охватившее ее, все ее существо, казалось, сосредоточилось в одной этой точке. Она чувствовала, что ее ноги непристойно широко раздвинулись, чувствовала, как этот крохотный бугорок пульсирует и напрягается, как будто умоляет о каждом следующем прикосновении. Энни билась в конвульсиях, движения пальца сводили ее с ума, одновременно утоляя напряжение и усугубляя его. Затем Рейф нажал вниз большим пальцем почти что грубо и одновременно легкими, как трепетанье бабочки, прикосновениями среднего пальца обвел вокруг нежного воспаленного входа в ее лоно. Она содрогнулась, но почувствовала, как ее бедра начали медленно покачиваться, и она не в состоянии была остановить эти движения и удержать несвязные звуки, вырывающиеся из ее горла. Это было слишком – его губы на ее груди, рука между ног и река горячей чувственности, захлестывающая ее.
Затем рот Рейфа оставил нежную грудь и медленно заскользил вниз по животу, сводя Энни с ума. Рука переместилась на ее бедро и еще сильнее раздвинула ноги, и, прежде чем у нее появились малейшие подозрения насчет его намерений, его рот накрыл ее женскую плоть. Энни оцепенела от невероятного наслаждения, мысли покинули ее. Рейф просунул руку под ягодицы и приподнял ее, чтобы облегчить себе доступ, а его язык кружил, лизал и вонзался, обдавая огнем.
Энни слышала свои рыдания. Она чувствовала, как теплые шелковистые волосы трутся о ее бедра, лаская их. Ощущала грубую ткань одеяла под собой, жар от очага, пляшущий на ее обнаженной коже. Она все еще чувствовала вкус его губ. Она существовала только в ощущениях, была чисто физическим существом, и он ею управлял.
Энни умирала. Она чувствовала, как сознание ее меркнет, пока единственным оставленным ей ощущением не стал его терзающий рот, губы, зубы и язык, убивающие сладкой пыткой. Все ее тело невыносимо сжалось, напряжение свивалось в кольцо все туже и туже, жар захлестывал ее. Она не могла дышать, а сердце билось так часто, что наверняка должно было разорваться. Высокий, тонкий крик пронзил тишину – крик о пощаде, но Рейф был беспощаден. Он медленно ввел в нее указательный палец, и горячий виток напряжения стал еще туже и внезапно разорвался. Энни слышала свои крики, но этот хриплый голос не был похож на ее голос. Гигантские волны ощущений'хлынули сквозь нее, смывая все на своем пути и полностью поглотив ее. Рейф прижимал ее бьющееся тело, его рот оставался плотно прижатым к ее лону, и постепенно волны прилива стихли и превратились в тихо кружащиеся водовороты, которые пронизывали ее всплесками внезапного удовольствия.
Энни была слишком слабой, слишком усталой, чтобы двигаться, не в силах даже поднять ресницы. Сердце немного успокоилось, голова прояснилась, но собраться с мыслями ей не удавалось.
Энни не знала, что и подумать. То, что Рейф только что с ней сделал, что дал ей, выходило за пределы ее воображения. Ей, конечно, было известно об отношениях мужчины и женщины, о проникновении и выбросе семени, но она не знала, что существовало нечто такое, даже не подозревала, что такое возможно. То, что он сделал, что она чувствовала... Может быть, Рейф чувствовал то же самое, когда двигался внутри нее и неожиданно замер, издав тот глубокий, горловой крик? Потом он просто рухнул на нее, будто до конца истощил все силы, будто у него не осталось энергии, чтобы двигаться.
Рейф лег рядом с Энни, обняв ее, и натянул на них одеяло, Ее голова удобно устроилась у него на плече, их обнаженные тела тесно прижались друг к другу. Его мускулистое бедро втисцулось между ее бедер, и Энни вздохнула, так как это движение заставило расслабиться ее мышцы, дрожащие от напряжения в тщетном усилии отстраниться от него.
Губы Рейфа легонько прикоснулись к ее виску, большая рука погладила спину и ягодицы.
– Спи, дорогая, – прошептал он, и Энни уснула.
Глава 9
Рейф выбрался из-под одеяла, и Энни с трудом подняла отяжелевшие веки, отчаянно желая поспать еще несколько часов: в конце концов, она бодрствовала большую часть ночи.
– Уже утро? – спросила она, надеясь, что это не так. Без его теплого тела рядом холод пробрался под одеяло и заставил ее задрожать.
– Да.
Интересно, подумала Энни, как он смог определить, ведь в хижине темно, как ночью, при закрытой двери и опущенных ставнях на окнах. Она едва различала очертания его фигуры в тусклом свете углей очага. На какую-то долю секунды она удивилась, почему угли не присыпаны, затем воспоминания нахлынули на нее и она не только вспомнила, почему ночью огонь снова разжигали, но вспомнила и то, почему она так мало спала. Крупное тело Рейфа было абсолютно голым, так же как и ее тело. Энни съежилась под одеялом, ощущая напряжение в мышцах бедер и воспаленную плоть между ног. Она вспомнила все, что Рейф с ней делал, ослепительный всплеск своих ощущений, и ей захотелось спрятаться под одеялом на всю оставшуюся жизнь. Как она сможет продолжать нормально существовать, если при каждом взгляде на него будет вспоминать всеобъемлющую близость этой ночи? Он видел ее обнаженной и сам обнажился перед ней; он проникал в нее, ласкал ее грудь и – Боже правый – припадал к ней ртом самым шокирующим образом. Наверное, она никогда теперь не сможет посмотреть ему в лицо.
