Марджори Фаррелл - Игра лорда Эшфорда
– Энтони Варден, лорд Эшфорд?
– Да, милорды.
– Вы знаете, в чем вы обвиняетесь?
– Да, милорды.
– И что вы можете ответить на выдвинутое против вас обвинение?
– Я невиновен.
Сначала Тони обращался к обоим магистратам, хотя только один из них задавал вопросы. Второй судья сидел с полузакрытыми глазами, казалось, он вот-вот заснет. Тони вдруг испугался, что допрос ведется только ради протокола. Да, они, наверно, уже решили отдать его под суд. Это значит, что ему придется провести в Ньюгейте еще не одну неделю.
– Извольте рассказать суду о ваших отношениях с леди Фэрхейвен.
– Мы были с нею добрыми друзьями.
– Дальше, дальше, лорд Эшфорд. Говорите же. Мы хотели бы услышать всю вашу историю. Когда вы познакомились с леди Фэрхейвен?
– Мы впервые встретились с нею в начале этого сезона. После двухлетнего траура по супругу она стала вновь появляться в городе и выходить в свет. Мы сразу же поняли, как много общего между нами: и ей и мне было ведомо, что это такое – потеря любимого человека.
– Я полагаю, вы имеете в виду вашего брата?
– Да, милорд.
– Леди Фэрхейвен была старше вас, не так ли?
– Всего на пять лет.
– И она была богатой вдовой? А вы получили в наследство обнищавшее имение?
Тони утвердительно кивнул.
– Ваш брат много трудился ради восстановления Эшфорда, верно? – Судья не стал дожидаться ответа Тони. – А ваши методы? Насколько я знаю, они отличались от линии поведения вашего брата?
– Они были иными, милорд.
– Да, иными, – с готовностью подхватил магистрат. – Вы вышли в отставку, перебрались в Лондон и решили, что “красное и черное” дает больше шансов, чем возня с урожаем. Верно?
– Это было глупо, я понимаю, сэр, но кончина Неда… она… это было так неожиданно. И так скоро, вслед за смертью отца… Я никогда не думал, что стану наследником. У нас с Недом были разные таланты. Нед в поисках решений всегда выказывал консерватизм. Я же предпочитал риск.
– Рисковать – талант странный, – язвительно заметил судья.
– Не в армии, милорды, – резко возразил Тони. Будь оно все проклято, но без боя он им не сдастся.
– Да, хорошо, мы уже выслушали полковника Бейна и ознакомились с письмами, свиде-тельствующими о вашей храбрости. С этим все ясно. Итак… Вы занялись азартной игрой, чтобы отыграть фамильное состояние. Вы очень много растратили. Вы обратились к леди Фэрхейвен, надеясь, что она вас выручит. Когда же она перестала ссужать вас деньгами, вы, в приступе ярости и безнадежности, убили ее. Тони высоко поднял голову.
– Это ложь, милорды. Я… заботился о леди Фэрхейвен. И никогда не причинил бы ей ни малейшей боли.
– Так вы назвали судей лжецами, лорд Эшфорд?
– Никак нет. Я только назвал обвинения лживыми.
– Вы отрицаете, что являетесь последним лицом, видевшим леди Фэрхейвен в ту ночь, когда ее убили?
– Я был тем, кто последний с нею виделся. Последним, кто ее видел в живых, был убийца.
– Расскажите нам о той последней неделе, лорд Эшфорд. – Голос судьи, который показался Тони дремлющим, прозвучал мягко, ровно и любезно. Этот магистрат продолжал сидеть в той же позе: глаза полузакрыты, пальцы рук сплетены на животе, но сказанное им было похоже на слова непредубежденного человека.
– К тому времени мы с леди Фэрхейвен очень сблизились, милорды. Хотя ничего еще не было сказано, но я понимал: стоит мне сделать предложение, и она его примет. Я попросил у нее некоторую сумму денег, чтобы рассчитаться с долгами, и пообещал ей, что за карты больше не сяду.
Наступила тишина. Ни одного резкого замечания, ни одного вопроса от этого магистрата не последовало, поэтому Тони решил продолжить рассказ:
– Я нарушил свое обещание. Потеряв все занятые деньги, я продал кое-что из носильных вещей и отыграл триста фунтов. Я решил сходить к леди Фэрхейвен еще раз. В ту ночь я сопровождал ее на пути к дому. Мы были в библиотеке. Я сознался в том, что натворил, и попросил ее еще раз дать мне взаймы.
– Взаймы?
– Я попросил ее помочь мне расплатиться с самыми неотложными из моих долгов. Она мне отказала. Думаю, что в это время и вошел в библиотеку дворецкий. Я уверен, что он слышал, как мы ссорились. Но после того, как она отправила его отдыхать, наша беседа продолжилась. – Тони на мгновение умолк, перед его глазами предстала Клодия. Он вспомнил, как это было унизительно и как тогда он был уверен, что ему удастся убедить ее в искренности своего намерения навсегда распрощаться с азартом. Он был благодарен ей за ее щедрость и за ее любовь. Но чем обернулась ее доброта? Что из всего этого вышло?..
Вновь прозвучал мягкий голос:
– Продолжайте, лорд Эшфорд.
– Это был… нелегкий разговор, милорд. Мне пришлось признать, что я стал заядлым картежником, не оправдав надежды брата. И ее обманул. Но к концу беседы она поверила в искренность моих слов и намерений. Мы заключили помолвку. Наутро объявление о нашей помолвке должно было появиться в газетах.
– А почему леди Фэрхейвен решила согласиться выйти за вас замуж, лорд Эшфорд?
Тони замялся.
– Ну, потому что она меня любила. И знала, что она мне дорога.
– Вы не сказали слово “любовь”?
– Я не любил ее так, как она меня. И она о том знала. Но мы питали надежду, что я ее еще полюблю.
– И?
– Я пожелал ей доброй ночи и ушел.
– С шестьюстами фунтами стерлингов.
– Да. Она мне дала эти деньги как раз перед прощанием.
– А кто вас выпустил из дома?
– Джим. Помощник лакея. – Лицо Тони просветлело. – В сущности, он может быть моим свидетелем, он может дать показания в мою пользу, милорды. Я дал ему гинею и сказал, что он первый человек, который может меня поздравить и пожелать мне счастья.
– Какое несчастье все-таки, что этот Джим исчез, – отозвался первый магистрат, вкладывая в свой обычно саркастический тон еще большую, чем прежде, язвительность. – Кто знает, где он сейчас, если он, конечно, все еще есть.
– А вы после этого направились прямо домой, лорд Эшфорд? – Второй судья продолжал задавать вопросы своим мягким голосом.
– Да, милорд. Мой камердинер может подтвердить это.
– То, где вы были после убийства, вряд ли интересно этому суду, не так ли, лорд Эшфорд? – прозвучал вопрошающий голос судьи, взявшего на себя роль мстительной Немезиды.
Тони стоял, не говоря ни слова. Костяшки его пальцев, сжимавших перила, побелели.
– Что, по вашему мнению, могло произойти после того, как вы ушли, лорд Эшфорд? – вмешался второй магистрат.
– Не знаю, милорды. Может быть, Джим виноват, хотя он казался человеком, очень преданным леди Фэрхейвен. Или это мог быть обычный взломщик. По соседству в последнее время участились кражи со взломом. Я знаю одно: когда я уходил, леди Фэрхейвен была жива.
