Дженна Питерсен - Искра страсти
Глава 13
Лукас откашлялся, а потом открыл дверь в гостиную, где его ждала Анастасия. Но стоило ему ее увидеть, как он понял, что нужно было прочистить не горло, а мозги. Все его эротические фантазии, все смелые мечты о ней, с того момента как они встретились, будто насмехаясь, закружились в хороводе.
Ана стояла у камина, рассеянно глядя на огонь. Казалось, она не заметила, как он вошел и прикрыл дверь. Все так же рассеянно она нашла рукой выбившийся локон каштановых волос и пропустила его между пальцами. Словно загипнотизированный, Лукас стоял и смотрел, как она раз за разом наматывает локон на тонкий палец. Потом полные губы приоткрылись, и у нее вырвался тихий вздох.
Мысленно Лукас вернулся к событиям прошедшего вечера. Как его влекло к ней. Как он был очарован ее улыбкой. Как се смех приводил его в восторг. А как естественно она смотрелась в кругу его семьи! Как будто она всегда была здесь, среди громогласной, веселой, подтрунивающей друг над другом родни.
И вот теперь она у него в доме. И точно так же легко представить, что она здесь находилась всегда, как и в его жизни тоже. И ему захотелось большего.
Встречаться с ней в полночь наедине было ошибкой. Очень большой ошибкой. Нужно сосредоточиться на их расследовании и на какой-то тайне, которую она обещала ему открыть. Но Лукас не мог. Вместо этого он прикинул, что никто не сможет помешать ему сделать то, о чем он так давно мечтает: Пересечь комнату, заключить в объятия и целовать ее.
Это было неизбежно.
Несколько широких шагов – и он хватает ее за плечи и разворачивает к себе. От неожиданности Ана тихо вскрикнула, но не отстранилась. И не умчалась прочь.
– Я целый вечер ждал, когда смогу это сделать, – признался Лукас, а потом прижался к ее губам.
Надеясь сохранить самообладание, Лукас рассчитывал, что это будет неторопливый, нежный поцелуй, но Ана определила по-своему. Ее губы требовательно раскрылись. Лукас, конечно, был сильным человеком, но устоять против такого натиска не мог.
Он раздвинул языком ее губы и проник внутрь, ощущая пьянящую смесь хереса с ее собственной сладостью. Мелькнула сумасшедшая мысль – а в другом местечке она такая же на вкус? Он не удержался и застонал от запретной мысли, подхлестнувшей поток крови, нагнетая возбуждение.
Лукас провел руками вниз, вдоль линии ее спины. Почувствовал ответный трепет Аны, когда прижал ее к себе, чтобы она поняла, как его возбуждают прикосновения к ней. Осторожно потерся о нее. Ана, задохнувшись, откинулась, в глазах – блеск желания и темнота страсти, постоянно подавляемые в знак преданности покойному мужу. Человеку, которого он ненавидел больше, чем кого-либо в мире.
– Лукас, – умоляюще прошептала она.
Но он не собирался быть великодушным. Он хотел ее. Он не отстранился именно потому, что она до сих пор боялась того, что бы мог подумать ее покойный муж. Лукас не собирался быть лояльным по отношению к нему. Как, впрочем, и она – так он рассчитывал. И если он вновь возьмется за нее, то увидит, что она готова сдаться. Взять ее, любить ее до изнеможения – вот его цель. Она отнюдь не стыдливая девственница.
Никаких преград взять то, что ему хотелось, не существовало. Ничто не остановит его, только если она не скажет «нет».
А она не скажет. Потому что, несмотря на страх, несмотря на Гилберта Уиттига, которого Ана водружает как щит, она желает его с таким же пылом, какой он чувствует в своем собственном теле. Она может не признавать этого или, возможно, до конца не осознавать данный факт, но желание присутствует в том, как она проводит своим языком по губам, в том, как выгибает спину, когда его руки лежат у нее на талии и он притягивает ее к себе.
– Ана, просто скажи «нет», если не хочешь. – Лукас коснулся ее губ своими, а она потянулась к нему.
Но не сказала «нет». Она молчала, когда он жадно приник к ней. Молчала, когда притянул ее к себе, давая почувствовать, до чего возбужден. Вцепившись в его сюртук, прерывисто дыша, она застонала так тихо, что Лукас не услышал бы, если бы не был полностью сосредоточен на ней, а все остальное в этот миг просто не существовало.
Руки Лукаса двигались, гладили ее – Ана даже представить не могла, что такое может быть. Слабый голос внутри ее говорил, что его нужно остановить, что ей следует бежать. Однако он говорил очень тихо. И каждый раз, когда Лукас ласкал ее своим языком, он становился еще тише. А когда руки Лукаса двинулись вверх и нашли десять розовых пуговиц, на которые было застегнуто платье сзади, голос замолчал окончательно.
Платье в секунду сползло вперед, а потом вообще упало на пол. Момент, когда все можно было вернуть, мелькнул и прошел. Ана знала, что последует за этим, и, честно говоря, радовалась. С самой первой минуты, когда она увидела Лукаса, ее так сильно тянуло к нему, что это и пугало, и ужасало ее. Почему ей нельзя получить для себя хотя бы одну ночь?
Лукас отступил, и ей стало холодно. Он рассматривал ее. Анастасия покраснела и подняла руки к едва прикрытой груди. И на что она только рассчитывает? Такой мужчина, как он, не может хотеть ее. И сейчас, когда она стоит в одном исподнем, он придет в себя и отошлет ее прочь.
Вместо этого Лукас убрал ее руки от груди и, лишив ее последней защиты, оставил стоять прикрытой лишь тончайшей материей, из которой была сшита нижняя сорочка.
– Боже, она даже соорудила тебе новую сорочку!
Ана оглядела себя. Она совсем забыла, что мисс Маллани вместе с платьем принесла и новую сорочку. Тончайшую, розовую, которая как нельзя лучше подходила к платью. Смутившись, она поняла, что Лукас разглядывает ее с удовольствием, а совсем не пренебрежительно, как она вообразила.
Он желает ее. Об этом сказали его глаза. И даже если глаза лгут, его набухшее естество, упиравшееся ей в живот, когда он прижимал ее к себе, не могло лгать. А сейчас, когда он отодвинулся, она отчетливо видела это свидетельство его желания.
Ана тоже хотела его, помоги ей Господи! Вот почему она не двинулась с места, когда Лукас ногой отбросил в сторону ее смятое платье и стиснул ее в объятиях. Вот почему она не стала сопротивляться, когда он подвел ее к диванчику и уложил на него. Вот почему она вздохнула от предвкушения, когда его массивное тело тяжело опустилось рядом.
Его губы исследовали, домогались, соблазняли ее. И она тотчас потянулась за поцелуями, стремясь к наслаждению, которое он мог дать. Все ее существо сконцентрировалось на прикосновениях его языка, на его чистом дыхании, на руке, которая внезапно оказалась у нее на бедре. Эти прикосновения жгли, продвигаясь вверх. Достигли лифа сорочки, и пальцы легли ей на грудь.
Дрожь охватила Анастасию. Рука была так горяча, так огромна, что грудь целиком уместилась под ней. Сквозь шелк она чувствовала каждый палец отдельно в его жесткой хватке. Закрыв глаза, она тихонько застонала, закинула голову.
