Луиза Аллен - Запретная драгоценность
Ник повернул ее к себе и накрыл рукой ее грудь. Ануша всегда думала, что ее грудь слишком маленькая, но она оказалась как раз для его ладони. Он ласкал тугой бутончик соска, пока у нее не перехватило дыхание. Она осознала, что это ее возбуждает, ощущая между ног горячую влагу, и чувствовала мускусный аромат их взаимного желания.
Ник поднял голову и положил руки ей на талию, словно хотел приподнять над собой. Ануша открыла глаза и посмотрела ему в лицо. Он словно выпустил на волю ее страсть и женскую силу. Он сказал, что ей не обязательно выходить замуж. Путешествие придавало ей храбрости стать свободной, самой создавать свою жизнь. И сейчас она отчетливо сознавала, чего хочет. Этого сильного мужчину, который умел скрывать свою боль не хуже, чем прятать от врагов ее саму. Она понимала, что это не может продлиться долго, но все равно…
— Ник, пожалуйста… ляг со мной.
— Что? — Ник отпрянул. Ануше показалось, будто он дал ей пощечину. «Он не хочет меня. Для него это просто кратковременное развлечение». — Ануша, мне очень жаль. Я не должен был к тебе прикасаться. — Она видела, что он старается говорить спокойным ровным тоном, чтобы спасти ее гордость. — Теперь ты понимаешь, почему леди всегда должны быть с компаньонкой? Мужчинам нельзя доверять.
Он дает ей возможность притвориться, что она не поняла, о чем просит. Сохранить лицо. Но она этого не примет.
— Тебе я могу доверять. Мне нет необходимости беречь себя для мужа, так почему я не могу заняться любовью с мужчиной, если хочу его?
— Потому что с моей стороны было бы бесчестно забрать твою девственность. Я не имел права тебя даже целовать, а тем более прикасаться таким образом. — Его глаза потемнели от боли, душевной или физической.
— Бесчестно — это если бы я тебя не хотела, — возразила Ануша.
— Ты можешь от этого забеременеть.
Казалось, он отчаянно ищет причину для отказа.
— Нет, сейчас не та лунная фаза, — заметила она со спокойной практичностью. — Кроме того, у меня есть с собой средства, которые могут это предотвратить.
Ануша кивком показала на аптечку, в которой держала там квасцы — средство против кровотечения и потливости. Кроме того, их использовали и в качестве контрацепции, хотя она и не знала, каким образом.
— Твой отец…
— Я что, его рабыня?
— Нет, но я служу ему. — Она хотела возразить, но Ник торопливо продолжил: — Ты говоришь, что доверяешь мне, он тоже. Ты хочешь, чтобы я предал вас обоих?
— Нет, я не смогла бы просить тебя совершить предательство. Maf kijiye. Мне жаль.
— Ни о чем не сожалей. Ты оказала мне большую честь, но я не могу принять такой дар.
«Он льет бальзам на мою гордость, делая вид, что сожалеет. Мой защитник и страж». Пока Ник забирал свою рубашку и поднимался с постели, ей удалось улыбнуться. Она тоже умеет притворяться. Может, он и прав, хотя и не по тем причинам, которые озвучил, а потому, что это могло разрушить то неуверенное и хрупкое чувство, которому она даже не могла подобрать названия. Душевная близость, с чувством вины с его стороны и каким-то почти отчаянием с ее.
— Завтра мы прибудем в Калькутту, — объявил Ник. Они шли по реке Хугли, по его словам, одному из притоков Ганга. А тот гнал свои воды к морю мимо величайшего порта Калькутты.
Плавание перестало приносить радость, мимо проносились грязные равнины и джунгли, изредка на небольших возвышенностях встречались деревни и храмы. Бурая река, зеленые деревья, темная грязь, ослепительно-синее небо, палящее солнце. И Ник, добрый внимательный Ник, изо всех сил притворяющийся, что она не говорила ему тех слов в каюте. И не были они единым целым: губы к губам, грудь к груди. И не чувствовала она жара его желания.
Каждую ночь она сгорала от желания к Нику. И каждую ночь напоминала себе: надо быть благодарной за то, что он не поддался на уговоры и показал себя человеком чести.
— Думаю, мы немного опоздаем, зато приедем в целости и сохранности.
Ануша слышала в его голосе облегчение. Неудивительно, они бок о бок уже три недели, и он не хотел оставаться наедине с ней, равно как и она сама в начале их путешествия. Его задача — передать ее отцу из рук в руки и вернуться к своей жизни, в свой дом и, без сомнения, к очередной любовнице.
Удается ли ей скрывать, что она испытывает к нему не просто страстное влечение? Она сама толком не понимала, что чувствует, симпатию или восхищение. Наверное, и то и другое. Кроме того, чувствовала в нем какую-то боль, страдание, которое ей хотелось смягчить. Она не сомневалась, что это как-то связано с его браком. Должно быть, он все же отчаянно любил свою жену, что бы там ни говорил. Иначе откуда в нем столько одиночества?
Ануша облокотилась на перила и посмотрела на берег. Они плыли мимо большой деревни, на берегу виднелись рыбацкие лодки. Затем река сделала поворот, и деревня сменилась невысокими речными обрывами с пышной растительностью. Плыть стало легко и спокойно — ни сильного течения, ни подводных камней, поэтому о надвигающейся опасности ее оповестил лишь чей-то крик. Ануша кувырком полетела на палубу, уши заполнил зловещий треск ломающегося дерева. Плавучая кухня с силой ударила их по корме и вытолкнула на песчаную отмель.
— Штурвал не работает! — закричал рулевой.
— Dhat tere ki! — выругался Ник. — Если они продырявили нам борт…
Но сломанный руль оказался единственным повреждением.
Спустя полчаса вся команда сгрудилась на берегу вокруг поломанных досок и настороженно смотрела на Ника.
— Этот руль можно починить?
— Нет, сахиб. Но в той деревне наверняка найдется другой. У них много лодок, и должны быть плотники.
— Значит, отправляйтесь за ним, — приказал Ник. — И поторапливайтесь.
— Нам придется гнать кухню баграми против течения, — пояснил капитан. Сдержанность Ника, казалось, его нервировала. — А потом уже начнет темнеть.
— Тогда отчаливайте поскорее, — ответил Ник. — Поставьте нас на якорь, оставьте еды и плывите, а вернуться можете завтра утром.
Матросы исполнили его указания и уплыли, надежно пришвартовав пинассу на большой плоской отмели посредине реки.
— Нам не о чем волноваться, — сказал Ник Ануше.
— Я и не волнуюсь. Звери нас здесь не достанут, а команда завтра вернется.
Какая бы опасность им ни грозила, с Ником она чувствовала себя в безопасности. Он инстинктивно бросался на ее защиту и, кроме того, придавал ей уверенности в своих силах. Она даже начала верить, что тоже может сражаться.
— Все верно. Кроме того, я разожгу на отмели костер. Не хочешь для разнообразия что-нибудь приготовить?
— Нет, — твердо сказала Ануша. — Мне никогда еще не приходилось готовить — это делали за меня слуги. А как ты научился делать такую вкусную еду?