Барбара Картленд - Ночные грезы
— Затем этот человек прокрался вдоль стены дома, отворил с помощью перочинного ножа одно из окон библиотеки и проник туда.
— Это он похитил драгоценности ее милости! Негодяй! Я заметила их пропажу, но слишком разволновалась и забыла о ней. Я подумала, что ее милость куда-то убрала свои драгоценности, но теперь уверена, что их украли! — воскликнула горничная.
— Я предполагаю, что вы найдете их зарытыми в клумбе, — уверенно заявила Алинда.
— Вы узнали мужчину, за которым наблюдали ночью? — спросил старший констебль.
— Да, — не колеблясь, ответила Алинда.
— Не скажете ли вы нам, кто он? Алинда посмотрела на Хэнсона. Их взгляды встретились. Он воскликнул:
— Будь ты проклята! Да, я взял ее побрякушки! Я думал, что их никто не хватится. Но я не убивал ее! Она была уже мертва. Мертва, клянусь вам!
Под истерические вопли Хэнсона Алинда прочла телеграмму, только что врученную ей кем-то из слуг.
Глава 7
Алинда прошла через сад к ручью, который огибал ее маленькое запущенное владение. Лужайка нуждалась в том, чтобы ее подстригли, деревья и кустарники — чтобы их подрезали.
Старый Ходжес был опытным огородником, но садом заниматься не мог, да и не хотел.» Что толку от разных этих цветочков, если они не годятся в пищу?«— упрямо твердил он.
И все же, пусть даже до неприличия разросшиеся, жимолость и шиповник пахли так же приятно, как и несколько культурных кустов роз, за которыми матушка Алинды тщательно ухаживала до тех пор, как болезнь окончательно не уложила ее в постель.
Алинда положила на гроб все собранные цветы, какие нашла в саду, и живой пестрый ковер ярко засиял в убогой сумрачной деревенской церкви.
Подойдя к ручью, она уселась на поваленный ствол дерева и стала смотреть на воду. Ей вспомнилось, как серебрилась поверхность озера в Кэлвидоне, как грациозно проплывали под китайским мостиком белые лебеди.
Как она ни старалась, мысли ее постоянно возвращались к Кэлвидону и к его владельцу. Воспоминания были для нее мучительными. Боль щемила сердце, и Алинда знала, что эта боль станет теперь ее спутницей на всю жизнь.
» Все позади! Все кончено! — убеждала себя Алинда. — Почему же так трудно взглянуть правде в лицо?«
Но что она могла с собой поделать, если память о первом поцелуе и о чувствах, которые пробудил в ней этот поцелуй, никак не хотела меркнуть.
Она ложилась спать с этим воспоминанием и, проснувшись, продолжала думать о том же самом. Весь день напролет, куда бы она ни пошла, призрак прошлого сопровождал ее, и никакие заклятия не в силах были его изгнать.
Она оставила. Кэлвидон в спешке, не повидав Роджера, даже не попрощавшись с ним.
Среди всеобщего волнения, вызванного признанием Феликса Хэнсона, она прочла телеграмму, поданную ей слугой.
» Скорее приезжай. Нэнни «.
Это лаконичное, явно из экономии, послание означало, что состояние миссис Сэлвин ухудшилось, и Алинде надо немедленно возвращаться домой. Иначе Нэнни никогда не решилась бы воспользоваться телеграфом.
После стремительных сборов путешествие в Хантингтон из-за двух часов ожидания поезда показалось Алинде мучительно долгим, но все же она никак не ожидала, что уже не застанет матушку в живых.
Она поняла, что это случилось, по лицу Нэнни, открывавшей ей дверь, и со слезами кинулась в объятия своей старенькой няни.
— Наша леди умерла во сне, — сказала Нэнни. — Любой бы позавидовал такой тихой кончине. Она ушла из жизни так, как ей и хотелось.
— О, Нэнни, почему меня не было здесь, рядом с нею? — рыдала Алинда.
— Вы ничего не смогли бы сделать для нее, — покачала головой Нэнни. — Не казните себя понапрасну, мисс Алинда. Для нас это тоже было неожиданностью. Доктор заходил в начале недели и сказал, что ее милости немного лучше. Но вчера поведал мне, что если б ваша матушка прожила дольше, то мучилась бы от сильных болей. Ведь вы не хотели бы этого, мисс Алинда?
— Нет, конечно же, нет, — кивнула Алинда.
— Вы знали, что у нее рак? — спросила Нэнни.
— Подозревала.
— Вот поэтому хорошо, что она скончалась именно так. Она избавилась от многих страданий. А вы должны держаться, мисс. Она ожидала от вас именно этого.
Алинда понимала, что Нэнни права. Стоя у гроба матери, она благодарила небо за то, что смерть ее была легкой.
Однако как тяжело было мужественно переносить утрату самого близкого, самого любимого человека на свете.» Сперва отец, потом Джеральд, теперь мама. Я осталась совсем одна «, — горевала Алинда.
Было не так много родственников, кого следовало бы оповестить о кончине матери, да и те жили слишком далеко, чтобы приехать на похороны, — две кузины в Корнуолле, одна в Йоркшире. Было еще несколько давних приятельниц и старых друзей отца Алинды, с которыми матушка не общалась много лет.
После похорон Алинда поняла, что настало время подумать о своем будущем. Материнская пенсия теперь уменьшится наполовину, а так как она была заложена, то выплата долга Джеральда растянется на четыре года вместо двух. Все же этой скромной пенсии будет достаточно, если жить в собственном домике вместе с Нэнни, быть бережливой и, по возможности, подрабатывать вышиванием.
Как только она подумала о вышивании, в памяти тотчас ожило недавнее прошлое — и великолепие Кэлвидон-хауза, и ее свидания с Роджером, и их поцелуй.
» Он во мне больше не нуждается «, — решила Алинда, прочитав в» Таймсе» следующую заметку:
«Со скорбью извещаем о кончине вдовствующей графини Кэлвидон, случившейся внезапно от сердечного приступа в Кэлвидон-хаузе, графство Дербишир, в возрасте сорока семи лет. Вдовствующая графиня, в девичестве леди Розалин Элворт, дочь второго герцога Гуляя, сочеталась браком с девятым графом, ныне покойным Артуром Кэлвидоном в 1867 году. Ее единственный сын от этого брака наследовал титул в 1893 году».
«Сердечный приступ!»— мысленно повторила Алинда.
Это снимает бремя вины и устраивает всех, в первую очередь Феликса Хэнсона. Она, как ни странно, поверила ему, когда он заявил, что обнаружил вдовствующую графиню уже мертвой.
Он был наглым волокитой, эгоистом, бесчестным лгуном, жуликом, но слеплен явно не из того теста, что хладнокровные убийцы.
«Теперь, — подумала Алинда с удовлетворением, — не будет никакого скандала, расследования, не будет преступления, а следовательно, и преступника.
Никого не привлекут к ответственности и не посадят на скамью подсудимых, а граф получит все, что хотел, и без всякой борьбы».
Граф, будучи в отчаянии, исповедовался ей в своих горестях потому, что она была для него посторонним человеком. Она поддержала его в трудную минуту, развеяла уныние, пробудила в нем энергию и волю.
