Барбара Картленд - Ускользающий ангел
Дверь отворилась, и кто-то вошел на чердак. Ула почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Ей казалось, оно готово выскочить у нее из груди. Переполненная отчаянием, девушка мысленно обратилась с мольбами к отцу:
— Спаси меня… папа… спаси меня… Ты привел меня к цыганам, помог добраться до дома… не дай им схватить меня… пожалуйста… папа!
Каждый ее нерв дрожал от страха. Ула поняла, что человек, выследивший ее, сейчас стоит в дверях и оглядывает чердак, пытаясь найти ее.
Вдруг он негромко произнес:
— Ты здесь, Ула?
Какое-то мгновение девушке казалось, что она грезит наяву, и эти слова ей послышались.
Вскрикнув, она выскочила из-за ящиков и увидела среди нагромождения старых вещей как всегда элегантного маркиза Равенторпа.
Некоторое время они лишь молча смотрели друг на друга. Затем маркиз раскрыл объятия, и Ула, забыв обо всем на свете, бросилась в них.
Она прильнула к нему, а он, обняв ее, завладел ее губами.
Он целовал ее пылко, страстно, неистово, все крепче прижимая к себе.
Казалось, только так он мог выразить охватившие его чувства, для которых не находилось слов.
А для Улы словно раскрылись небеса, и из бездны страха и отчаяния она оказалась поднята к ослепительному свету.
Все происходящее было прекрасно и восхитительно. Маркиз целовал и целовал ее, и Ула вдруг подумала, что такого просто не может быть, и, значит, она грезит наяву.
Их учащенное дыхание слилось воедино, сердца бились в унисон. Наконец маркиз отпустил Улу и произнес дрогнувшим голосом:
— Я нашел тебя! Где ты была? Я сходил с ума от беспокойства!
Глядя на нее, он думал, какая она прекрасная, излучающая неземной свет. Со светлыми волосами, волнами ниспадающими на плечи, девушка была как никогда похожа на ангела.
— Ты… нашел меня, — промолвила Ула, — а я думала… что больше никогда… не увижу тебя!
Ее голос был наполнен такой нежностью, что маркиз, не удержавшись, снова поцеловал ее. Теперь, уже вкусив сладость ее невинных губ, он целовал Улу нежно, сдерживая овладевшую им страсть.
Обретя наконец дар речи, Ула, запинаясь, спросила:
— Почему… ты здесь… и почему искал меня?
— А что еще ты от меня ждала? — спросил маркиз. — Ты поступила очень умно, спрятавшись здесь, но тебе следовало знать, что я обязательно приду на помощь.
— Я… я думала, что даже если ты захочешь… то все равно… не успеешь. А я скорее… умерла бы, чем вышла бы замуж за принца Хасина.
— А я убил бы его, только бы он не стал твоим супругом! — воскликнул маркиз.
Тон, каким он произнес эти слова, заставили Улу изумленно посмотреть на него. Она сказала:
— Я думала… может быть… ты будешь рад тому, что… избавился от меня.
Маркиз еще крепче обнял ее.
— Как тебе в голову мог прийти такой вздор? — спросил он. — И как у тебя хватило жестокости заставить заливаться слезами всех, кто тебя любит, особенно мою бабушку и Вилли?
Ула не отрывала от него взгляда, не в силах поверить в его слова, а маркиз продолжал:
— Я не находил себе места, так сильно переживал, так как нигде не мог найти тебя!
— Ты меня искал?
— Ну конечно! — ответил маркиз. — Я искал повсюду: в лесах, в полях, в деревнях, искал каждый день от рассвета до заката. И наконец Вилли подсказал мне то, до чего я должен был бы додуматься сам: ты вернулась домой.
— Это… сказал Вилли?
— Ты как-то говорила ему, что по ночам представляешь себе, будто ты дома, и настанет день, когда ты вернешься туда.
— И ты нашел меня.
В ее словах было заметно облегчение. Но тут же Ула испуганно вскрикнула:
— Дядя Лайонел! Он посылал… людей на поиски… они были здесь… возможно, они снова вернутся. Ты должен спрятать меня… Пожалуйста… пойми, закон не на твоей стороне.
— Знаю, — сказал маркиз, — и именно поэтому я собираюсь спрятать тебя так надежно, что твой дядя никогда не сможет угрожать тебе, и тебе больше не придется бояться его.
Непроизвольно прижавшись к нему, Ула сказала:
— На словах… это прекрасно… но сможешь ли ты… осуществить задуманное?
— Да, и очень просто, — тихо проговорил маркиз. — Мы с тобой не мешкая поженимся.
Какое-то мгновение Уле казалось, что она ослышалась. Она посмотрела на маркиза, как никогда счастливого и искреннего, а он сказал:
— Все устроено. Дело лишь за тобой.
— Я… я ничего… не понимаю.
— Сначала скажи, — спросил маркиз, — как ты добралась сюда из Чессингтон-холла без денег, в одном домашнем платье?
Улыбнувшись, Ула чуть отстранилась от него.
— Посмотри на меня.
Взгляд маркиза не отрывался от ее лица.
— Смотрю, — сказал он. — Я почти забыл, какая ты красивая: такая милая, нежная, чистая! Моя бесценная, как выразить мне всю свою любовь, как сказать тебе, насколько ты не похожа на всех прочих женщин?
— Ты… говоришь это… серьезно? — прошептала Ула.
— Я многое хочу сказать тебе, — ответил маркиз, — но время не терпит. Не можем же мы стоять здесь до конца жизни.
Внезапно до Улы дошел комизм происходящего.
Маркизу Равенторпу, владеющему множеством роскошных особняков, приходится признаваться в любви, стоя на чердаке под низкой крышей в окружении сломанных стульев и всякого хлама.
Затем она посмотрела ему в глаза и поняла, что всякое место, где они с ним будут рядом, превратится в храм Красоты.
Ее любовь к нему не знает границ, и неважно, где звучит его признание — на чердаке ее скромного родного дома или в бальном зале Равенторп-хауза.
— Я люблю… тебя, — прошептала Ула, и по выражению в глазах маркиза без слов поняла силу ответного чувства.
— Я не хочу выпускать тебя из объятий, — сказал маркиз, — а все остальное не имеет значения. Но нас ждет много дел, а ты еще не ответила на мой вопрос.
— Ты не посмотрел на мое платье.
Маркиз окинул ее взглядом: бархатный корсаж, белая блузка, пышная красная юбка.
— Цыгане! — воскликнул он. — Ты была у цыган!
— Они привезли меня сюда и разбили табор на поле, где всегда останавливались цыгане, когда я еще была маленькой.
— И они тебе ничего не сделали? — встревожился маркиз. — Ты не боялась?
— Нет, конечно же! — улыбнулась Ула. — К тому же я им прихожусь кровной сестрой.
— Когда-нибудь ты обязательно обо всем мне расскажешь, — сказал маркиз, — а сейчас нас ждет викарий, преемник твоего отца.
Поцеловав девушку в лоб, он добавил:
— Милая моя, как только ты станешь моей женой, никто не посмеет оскорблять и обижать тебя, а если кто-нибудь попытается отнять тебя у меня, я его убью!
Ула лишь смотрела на него, и глаза ее, округлившись, казалось, заполнили все лицо. Наконец она едва слышно промолвила:
