Лиз Карлайл - Три маленьких секрета
Она через плечо странно взглянула на него.
– Ты законченный лжец, Меррик, – холодно сказала она. – Судя по всему, у тебя богатый опыт.
Меррик одарил ее скупой улыбкой.
– Это скорее ты поднаторела во лжи, моя дорогая, – сказал он. – Ты поняла, что должна сказать твоему кучеру?
– Думаю, соображу, – отрезала Мэдлин. Она долго молча смотрела на него поверх бокала. – Ты изменился, Меррик. А может быть, и нет. Я никогда тебя толком не знала.
– Меня нынешнего ты определенно не знаешь, Мэдлин, – ответил он. – И не дави на меня своими моральными принципами, дорогая. Особенно после того, что ты совершила за все эти годы.
– Не начинай опять эту чепуху, – предупредила Мэдлин. – С меня хватит.
– Помилуй, я пришел сюда не затем, чтобы браниться с тобой. По мне, лучше бы ты осталась в Афинах, Швейцарии, на Борнео, или где ты скрывалась все эти годы.
Отвернувшись, Мэдлин почти рухнула в кресло.
– Мы жили в Неаполе. Но я уже четыре года как вернулась в Англию, Меррик. Удивляюсь, что ты не приехал в Йоркшир, если намерен превратить мою жизнь в ад.
– Да и ты могла разыскать меня, Мэдлин, – вполголоса сказал он. – Ты никогда обо мне не вспоминала? Ты хоть раз задумалась, жив ли я?
В ответ на это Мэдлин рассмеялась, но смех был безрадостный.
– О, ты очень живучий, Меррик, – сказала она. – Ты сильный, уверенный, высокомерный и самонадеянный. В свое время я была слишком глупа и находила эти качества соблазнительными.
Меррик улыбнулся, но это была горькая улыбка. Много лет назад он едва не умер от побоев приспешников ее отца. Джессоп пообещал ему медленную и мучительную смерть. Но не за то, что он соблазнил его обожаемую дочь, это Меррик мог бы понять. Нет, Джессоп пришел в ярость из-за того, что нищий безвестный шотландец посмел посягнуть на его политические амбиции.
Пять недель Меррик провалялся на постоялом дворе без сознания. Никто не знал, кто он, откуда и как разыскать его родных. А когда он наконец очнулся, его терзала такая боль, что лучше бы и не приходить в себя.
Но Мэдлин, вероятно, ничего не знала об этом. В отчаянных письмах он сообщил лишь, что ранен и приедет за ней, как только поправится. Или она знала все, но ее не волновала его судьба?
Нет. Не может быть. Мэдлин могла оказаться вероломной, но жестокой она никогда не была. Скорее всего она так и не увидела его писем и не распознала подлинную сущность своего отца.
Что ж, не его забота выводить ее из заблуждения и лишать иллюзий, решил Меррик.
Голос Мэдлин вернул его к настоящему.
– Ты везучий, Меррик, – тихо сказала она. – Этот безумец не сумел убить тебя.
Пока Мэдлин не напомнила об этом, возможная встреча со смертью не приходила Меррику в голову. Его ум был занят раной Джеффа и семьей Чатли. Но в одном Мэдлин совершенно права. Если бы Джефф не упросил его поехать с ними, Меррик оказался бы в своей карете один. Чатли не раз видели на дороге в Уолем, бедняга явно караулил Меррика.
– Чатли не убил меня, Мэдлин, по той же причине, по которой не мог руководить своим кирпичным заводом, – холодно сказал Меррик. – Он был алкоголиком.
Ее лицо помрачнело.
– В тебе нет ни капли жалости – сказала Мэдлин. – Если то, что говорят о твоей деловой хватке, правда, Чатли не первая твоя жертва. Ты бессердечный, Меррик. И вот результат.
– Дорогая, ты рассуждаешь, как человек, который знает, что такое бессердечность. – Меррик допил последний глоток бренди и отставил бокал. – Ты не любишь никого, кроме себя и этого мальчика. Видит Бог, меня ты никогда не любила. Твоя клятва оказалась пустыми словами.
– Так, значит, это я во всем виновата?! – крикнула Мэдлин.
– Хватит, Мэдлин! – поморщился Меррик. – Ради Бога, прекрати. Да, я сожалею о смерти этого человека. Да, я поступил бы по-другому, если бы мог начать это дело сначала. Да, я бессердечный. Потому что много лет назад кое-кто вырвал у меня сердце. Но я несу полную ответственность за свои ошибки, мадам, и хотел бы, чтобы вы поступали так же.
– Боже милостивый! – Мэдлин спрятала лицо в ладонях. – Вероятно, ты прав. Наверное, мы до сих пор женаты. Мы ругаемся как супруги.
Меррик скептически посмотрел на нее.
– Так вот как ты представляешь себе брак? – спросил он. – По-твоему, супружеская жизнь – это постоянные ссоры и беспрестанные попытки причинить друг другу боль? Значит, это нравилось лорду Бессетту? Мне действительно интересно узнать, в чем состояла его привлекательность.
Мэдлин смотрела на Меррика, опасаясь, не сошла ли она с ума. Она хотела ответить ему. Действительно хотела. Но это безумие. Привлекательность Бессетта? Да как он смеет?!
Привлекательность состояла в том, что Бессетт оказался единственным мужчиной, согласившимся жениться на ней. Семнадцатилетней женщине с ребенком под сердцем нужен был муж. Сказав «да» у алтаря, она вскоре оказалась далеко от неласкового родного дома, от горьких воспоминаний, от отца.
Да, Мэдлин хотела бросить правду в лицо Меррику. Но вместо этого она поднялась и подошла к графину с бренди. Поставив свой бокал, она с ужасом сообразила, что давится слезами. Весь ее позор, горести и ошибки вновь обрушились на нее. Она даже не поняла, что Меррик стоит рядом с ней, пока он не тронул ее за локоть.
Мэдлин повернулась к нему и тут же пожалела об этом. Его глаза потемнели от вырвавшихся из-под оков эмоций, но это не был гнев. И не сочувствие. Она все еще раздумывала, почему у нее подкашиваются ноги, когда он положил ладони на ее руки и наклонился к ее рту.
Мэдлин намеревалась оттолкнуть его. Она действительно собиралась это сделать и уже решительно уперлась ладонями в его грудь. Но ее пальцы, вероломно отказываясь подчиняться рассудку, гладили дорогую шерсть его сюртука. Губы Меррика коснулись ее рта. Горе и одиночество измучили ее. Когда Меррик притянул ее к себе, Мэдлин не сопротивлялась. Его рука, сильная и теплая, легла между ее лопаток, потом скользнула выше. Его пальцы запутались в ее волосах.
Меррик прижимал ее к себе почти отчаянно, и Мэдлин в глупом порыве припала к его сильной крепкой груди. Ее руки проникли под его сюртук и обвили узкую талию. Меррик издал мягкий звук, и без дальнейшего ободрения Мэдлин приоткрыла рот.
Она знала, что это безумие, понимала, что пожалеет об этом. Воспоминания о жарких поцелуях обрушились на нее. Меррик медленно проник языком в ее рот. Ее голова закружилась от запаха разгневанного возбужденного мужчины. Мэдлин отвечала на его поцелуи пылко и открыто, без намека на колебания и сомнения. Привстав на цыпочки, она отвечала на каждую ласку его языка. У него был привкус вина, дыма и чего-то особенного, присущего только ему одному и сладостно знакомого. Чего-то неподвластного времени, незабываемого.
