Катарина Фукс - Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 1
В комнате воцарилось напряженное молчание. Я поняла, что Коринна и Брюс полагают меня обиженной. Но я видела искренность старого графа и ни в коей мере не считала, что он хотел обидеть меня, упомянув о том, что забыл герцогов Райвенспер. Нет, он вовсе не желал уколоть меня, я это сразу поняла.
– Герцогский титул пожаловал мне король, – спокойно ответила я. – Титул герцогов Райвенспер учрежден специально для меня и для моего сына Чарльза.
– А вашему супругу титул не был пожалован? – настороженно спросила меня донья Инес.
– Мой супруг к тому времени уже скончался. Я была замужем за графом Рэтклифом.
– О! Графа я помню, – воскликнул отец Коринны. – Я был еще молод, но слышал о нем и даже несколько раз встречался в обществе. Чудак, он коллекционировал предметы искусства, картины.
– Должно быть, вы и сегодня владеете его прекрасными коллекциями, – сказала донья Инес.
– Нет, – ответила я, – у графа был сын от первого брака, он также умер молодым, оставив вдову и двоих детей. Все наследство я передала им. Я не считала себя вправе оставить себе хоть что-то.
– Как? – донья Инес была поражена. – Ни одной картины, ни одной безделушки!
– Да, ничего, – я улыбнулась.
На родителей Коринны мое бескорыстие явно произвело впечатление. Брюс и Коринна улыбались с некоторой гордостью, словно бы и они были причастны к этому бескорыстию. Никто не знал всей правды. Впрочем, умри граф Рэтклиф своей смертью, и даже будь он моим верным обожаемым супругом, я все равно отказалась бы от наследства в пользу его потомков. Иногда бескорыстие может доставить удовольствие и облегчить душу не меньше, чем откровенный рассказ о своем прошлом.
– Не соизволите ли вы рассказать о своем семействе, ваша светлость, – голос доньи Инес звучал почтительно. – Судя по вашему благородству, вы должны принадлежать к знатнейшим и старейшим родам Англии.
– Я давно не рассказывала о своем прошлом, – я чуть пожала плечами, – особенно о детстве. Но уж если я буду сегодня занимать вас, то предпочитаю двигаться постепенно к самому началу. Когда я вышла замуж за графа Рэтклифа, я была вдовой с маленькой дочерью. Моим первым супругом был один из самых состоятельных в Лондоне торговцев и один из самых богатых в Англии людей, Сэмюэль Дейнджерфилд. (Свой брак с Карлтоном я, разумеется, скрыла от родителей Коринны. Они считали маленького Брюса сыном Карлтона от его первой, рано умершей жены.) Я знатного происхождения, но родилась я и выросла в деревне, в простом фермерском доме.
Я почувствовала, что в гостиной повисло напряженное молчание. Я не могла понять, в чем дело. Неужели обстоятельства моей жизни так шокировали родителей Коринны? Но нет, это было не презрительное, но напряженное, и даже какое-то мучительное молчание. Но я решила закончить свой рассказ. Этого требовало мое чувство собственного достоинства.
– Мои приемные родители, простые фермеры, были добрыми и нравственными людьми. Не скрою от вас, что я обучена не только чтению, письму, изящному рукоделию, но и обычным домашним хозяйственным делам. И эти мои простые умения, случалось, выручали меня в трудное время; например, когда в Лондоне бушевала страшная чума.
– Но… Вам известны имена ваших родителей? – голос доньи Инес дрогнул.
Этот, казалось бы, заурядный вопрос тоже показался мне странным. Что она имеет в виду? Неужели подозревает, что я какая-нибудь безродная выскочка, и презирает меня?
– Да, разумеется, – я продолжала держаться спокойно. Но Брюс и Коринна смотрели на меня с явным беспокойством. – Разумеется, мне известны имена моих родителей. Хотя я никогда не видела их обоих – ни отца, ни мать. Я – урожденная Эмбер Майноуринг, графиня Росвуд, мать моя – Джудит Марш.
Донья Инес откинулась в своем кресле, лишившись чувств. Коринна бросилась к ней с флаконом нюхательных солей. Раздался громкий удар, словно об пол ударилось что-то тяжелое. Это граф Мейн выпустил из рук свою трость. Он привстал в кресле и впился в меня взглядом.
Донья Инес пришла в себя. Коринна стояла по-прежнему рядом с матерью, она бережно поддерживала ее голову ладонью.
– Хуан, – слабым голосом произнесла донья Инес, обращаясь к своему супругу, – мне кажется, ты нашел свою дочь!
Я ничего не понимала, хотя вроде бы все не так уж трудно было понять. Но именно в такие моменты человек перестает понимать самое простое.
– Скажите мне имена ваших приемных родителей, ваша светлость, – с трудом выговорил граф Мейн, не спуская с меня пристального взгляда.
– Мэтью и Сара Гудгрум.
– Ваши настоящие родители не оставили вам никаких драгоценностей?
– Да, – мною овладело странное спокойствие, почти оцепенение, – я помню золотые серьги грушевидной формы с жемчужными подвесками. Моя приемная мать говорила, что они принадлежали моей настоящей матери. Они находились у меня, и рассталась я с ними крайне неохотно и в силу печальных обстоятельств. (Кажется, насколько я помнила, серьги пропали в лондонском доме Рэтклифа во время пожара.)
– Эти серьги я подарил твоей матери в день нашего венчания, – произнес граф Мейн.
Так вот почему Коринне казалось, что она уже где-то видела черты своего отца. Она видела их в моем лице. А я? Конечно же, я много раз видела эти черты в зеркале. Эти янтарные глаза, которые так любила моя мать!
Глава тридцать вторая
Тогда я узнала историю моего отца. От человека, настроенного к нему враждебно, он получил ложное известие о том, что его жена и ребенок скончались. Отец говорил мне, что что-то мешало ему поверить. Разумеется, он твердо решил отправиться в деревню к Гудгрумам и все узнать на месте. Но в это самое время его отряд подвергся преследованию. Внезапное нападение – и в живых остался лишь мой отец. Надо было спасаться. С большим трудом, без денег, он добрался до порта Бристоля и там нанялся на корабль, плывший в Америку, простым матросом.
Ему пришлось много пережить. Свое фамильное имя – Майноуринг – он изменил на Мейн. Ему не хотелось, чтобы его узнали.
Сильный и умный, он освоил морское дело и постепенно дослужился до помощника капитана. Конечно, у него были свои понятия о чести, но в том мире, где он волею судьбы оказался, понятия о чести были несколько иными. Я не вправе винить отца за то, что он воспринял эти новые понятия; ведь я и сама не всегда поступала так, как мне бы хотелось.
Вместе с преданными ему матросами отец захватил корабль и занялся пиратством. Когда он скопил значительное количество средств, то перешел на работорговлю. Прибывающие в Америку богатые испанцы, англичане и французы начали выращивать хлопок и табак. Им понадобилась дешевая рабочая сила. Такой силой стали вывозимые из Африки негры. На плантациях нужно было много людей.
