Анн Голон - Анжелика и король
Анжелика полагала, что эти слова прольются целительным бальзамом на страдающее сердце фаворитки.
— Он уже не думает обо мне, — печально улыбнулась в ответ Луиза.
— Зачем вы так говорите? А подарки, а титулы, которые он вам преподнес? Не говорят ли они лучше всяких слов о его чувствах? Теперь вы герцогиня Божу, да и вашу дочь никто не упрекнет в безотцовщине.
Фаворитка покачала головой. Слезы брызнули из ее глаз. Она всегда и ото всех пыталась скрыть свои беременности, отдавая детей нянькам, как только они рождались.
Все утешения Анжелики были напрасны. Они были слишком запоздалыми. Анжелика понимала это и молча сидела у кровати, держа руку Луизы в своей, пока та не заснула.
***Шарлеруа, Арментье, Сен-Вину, Дуэ, Куртре — все эти укрепления падали, как карточные домики.
У стен Дуэ под королем убило лошадь. Людовик часто бывал на передовой.
При осаде Лилля он сидел в окопе как простой солдат, доставляя много беспокойства придворным Когда маршал Журень увидел его, забрызганного грязью от разорвавшегося близко снаряда, он поклялся, что снимет осаду, если король будет и дальше таким же безрассудным.
Маркиз дю Плесси сказал монарху:
— Давайте поменяемся шляпами, сир. Пусть лучше испанцы убьют меня вместо вас.
С тех пор король стал более осмотрительным, а Филиппу была пожалована лента ордена Святого Людовика.
Становилось теплее, наступало лето. Мадемуазель де Лавальер осталась в Компьене, а королева следовала за королем вместе с армией. В своем экипаже она возила мадемуазель де Монпансье, принцессу де Бад, мадам де Монтеспан. Следом за ними в большом экипаже ехали другие придворные дамы: де Арманьяк, де Буйлон, де Креке, де Бетюн и дю Плесси. Все они очень устали и страшно хотели пить.
Выйдя из экипажа, дамы сильно удивились, обнаружив повозку, полную льда. От одного только вида искрящегося под солнцем холодного чуда они сразу же почувствовали себя лучше.
Двор и в походных условиях продолжал жить своей жизнью. Поле было усеяно симметрично расположенными палатками. Самая большая, королевская, была установлена в центре, возле нее находились две поменьше — для совещаний.
Однажды за ужином король заметил Анжелику, находившуюся неподалеку от него. Припомнив, что за все время военных действий он ни разу не разговаривал с ней, он обратился к ней в любезном тоне:
— Итак, вы уехали из столицы. А что поговаривают по поводу вашего отъезда?
— Я думаю, что сейчас больше разговаривают с богом на вечерней молитве, сир.
— Я хочу спросить, какие там сейчас новости?
— Поспел зеленый горошек, сир.
Ее ответ мог бы показаться остроумным, если бы не был произнесен ледяным тоном. Пораженный король умолк и, не обладая столь быстрым умом, стал обдумывать ответ, постепенно заливаясь краской.
Вскоре за столом увлеклись новой темой, и ужин в целом прошел очень приятно.
На следующее утро, когда Анжелика совершала утренний туалет, появился маршал дю Плесси де Бельер.
— Я слышал о вас дурные разговоры, сударыня, и считаю своим долгом преподать вам урок хорошего тона и даже наказать вас.
— И что это за разговоры?
— Вы посмеялись над королем, когда он обратился к вам с любезным вопросом.
— И это все? — поинтересовалась Анжелика, вытаскивая ленточку из позолоченного ларца. — Обо мне ходят гораздо более неприятные слухи, которые могли бы вас задеть и сильнее.
Он в возбуждении стал расхаживать взад и вперед, потом, облокотившись на деревянные ясли, уставился на Анжелику.
— Ага, теперь я понимаю, откуда дует ветер. Я ослабил вожжи и предоставил вам некоторую свободу. Мне кажется, что пришло время снова взяться за хлыст. Так какое же наказание придумать вам, чтобы научить вас как вести себя за столом у короля?
Анжелика вызывающе уставилась на Филиппа. Потом повернулась, с треском захлопнула ларец с ленточками и трясущимися от злости руками стала закалывать гребни.
Филипп наблюдал за ней со злорадной улыбкой. Анжелика дала выход гневу в потоке слов:
— Я и забыла, что для вас женщина значит не больше, чем вещь. Она нужна вам лишь для того, чтобы рожать детей.
— Забавная картина, — подхватил Филипп. — Все правильно, я этого и не отрицаю. Должен признаться, что ваши розовые щечки и пышная фигурка возбуждают во мне аппетит.
Он схватил ее за голову, приблизил ее лицо к своему и сжал так, что у нее зашумело в ушах. Она до крови ободрала пальцы о металлические пластины на его груди и стонала от боли. Филипп зло смеялся.
— А теперь, пастушье отродье, мы скрутим вас без лишнего шума.
Он поднял ее на руки и швырнул на кучу соломы в дальнем углу амбара.
— Пустите меня, пустите! — визжала Анжелика. — Я ненавижу вас!
Она боролась из последних сил и даже ухитрилась до крови укусить его за руку.
— Сука! — выругался Филипп.
Анжелика вдруг расслабилась и решила выполнить долг женщины, которая с удовольствием выполняет требования мужчины. Она была его женой, его вещью, и он имел все права использовать ее для удовлетворения своих желаний.
Несмотря на приступ ярости, которая овладела им, Филипп тут же почувствовал перемену в ее поведении. Испугавшись, что причинил ей боль, он несколько умерил пыл и попытался разобраться, что означает ее реакция. Вдруг он ощутил нежное прикосновение ее руки на своей щеке. Внезапная дрожь охватила его, и, ослабевший, он улегся рядом с ней. Он решил сдержаться и уйти, не сознавая, что довел ее почти до экстаза. Искоса посмотрев на нее, он увидел, что она собирается одеваться.
От каждого ее движения веяло теплом, дыханием плоти. У него создалось впечатление, что она вовсе не прочь отдаться ему.
Филиппу показалось, что он испытывает желание улечься в сено с Анжеликой, дружески поболтать, но он поспешно отогнал такое необычное для него желание.
Он вышел из сарая с неприятным чувством того, что и на этот раз последнее слово осталось не за ним.
Глава 13
Версаль плавился под полуденными лучами солнца. В поисках прохлады Анжелика вместе с мадам де Лудр и мадам де Шуази пришла в ту часть парка, где тень от деревьев и влага фонтанов помогали укрыться от жары. Здесь они увидели де Вивонна.
— У меня есть к вам предложение, сударыня, — обратился он к Анжелике. — Я хочу поговорить с вами не как с самой очаровательной нимфой этих рощ, а как с разумной женщиной и любящей матерью. Короче, я прошу вашего согласия, чтобы ваш сын Кантор был в моей свите.
— Кантор? Но он же еще совсем ребенок! Какая вам от него будет польза?
— А какая польза от певчей птички? Ваш сын очаровал меня. Он так восхитительно поет и так замечательно играет на музыкальных инструментах, что я хотел бы, чтобы он был рядом со мной, когда я отправлюсь в поход.
