Кейт Куинн - Хозяйка Рима
— Неужели тебе не хочется побыть с Сабиной? — спросил Марк, склоняясь над колыбелью нашей дочери, вскоре после того как она родилась.
— Не хочу случайно придавить ее во сне, дорогой. — С этими словами я, одетая в роскошное шелковое платье, обнажавшее мои плечи — слава богам, деторождение никак не отразилось на моей фигуре! — поспешила на пир, где будут веселиться сенаторы, военачальники и трибуны. Я имела на это полное право. Ведь замужняя женщина, тем более родившая законного ребенка, может делать все, что захочет.
— Я так долго ждал тебя, — томно вздыхал Луций Марцел, или Авл Дидан, или тот чудный африканец-ретиарий, который говорил мало, но в любую минуту был готов подарить мне радость. Я была крайне расстроена, когда Арий убил его на арене во время поединка.
Марк никогда ни о чем не расспрашивал, ни в чем меня не подозревал. Это был еще один урок, который я извлекла из брака с ним. Как же все это было восхитительно — пиры, развлечения, драгоценности, мужчины. Лепида Поллия, любимица Рима. Я всегда знала, что меня ждет именно такая судьба. Всегда. Ибо чего-то меньшего я не заслуживаю.
Как вдруг все это прекратилось. Сразу. Полностью. Неожиданно для себя я оказалась далеко от Рима, в Брундизии, крошечном приморском городке с летними виллами и гаванью с лазурной водой, где можно было услышать самые экзотические наречия, от которых начинало звенеть в ушах. И Марк — обычно дружелюбный, услужливый Марк — неожиданно сделался упрямым и неуступчивым, как каменная стена. Голос Ириды вернул меня из раздумий в реальность.
— Подавать ночную рубашку, госпожа?
— Да, подавай, — отозвалась я. Вдруг мне сделалась противна моя красная стола. Красный — цвет брачной вуали, которую я надела, выходя замуж за Марка Норбана. Это по его прихоти я застряла в этой глуши.
Ирида удалилась, я же принялась придирчиво изучать свое отражение в зеркале. Нет, я по-прежнему была хороша! Мои волосы отросли и вновь достигали талии, падая вниз блестящим иссиня-черным каскадом. Разве сможет мой муж мне в чем-нибудь отказать?
— И что случилось потом? — зевая, спросила Сабина.
— Я доскажу эту историю завтра, моя дорогая. Ты уже почти спишь.
— Нет, я не… — Девочка снова зевнула, и Марк погладил ее по каштановым волосам, таким же шелковистым, как и у Лепиды. Старый сенатор улыбнулся, мысленно поблагодарив супругу за то, что она подарила ему это очаровательное создание. Его первая жена не хотела детей. Павлин появился на свет случайно, за что она постоянно упрекала Марка.
— Да, наверное, это моя вина, Туллия, — отвечал он, пытаясь обратить все в шутку, но жена в ответ швырнула в него мраморный бюст его отца.
— Я же не Туллия, — любила поддразнивать его Лепида. Вибия Сабина появилась на свет в первый же год их брака.
— Спокойной ночи, — тихо сказал он дочери и вышел из спальни.
— Марк! — позвала Лепида, услышав шаги мужа. — Входи, дорогой, в коридоре холодно.
Он вошел к ней в спальню. Лепида отвернулась от зеркала, и его встретила ее улыбка и очаровательные ямочки на щеках. А какие роскошные у нее волосы, черными локонами ниспадающие на плечи!
— Садись, Марк. Я согрела немного вина.
Он улыбнулся в ответ и покорно подался в ее объятия.
Глава 9
Ему предстояло сразиться с фракийцем-ретиарием, вооруженным трезубцем и рыболовной сетью. Это был известный на Сицилии боец, который, тем не менее страшился встречи с Варваром на арене Колизея. Арий убил его быстро и равнодушно ударом меча в горло, после чего ушел с арены через Врата Жизни. Поклонники Варвара оглашали воздух восторженными воплями, и демон отправился спать куда-то в далекий угол его сознания.
— Отлично, мой мальчик, — произнес Галлий, не отрываясь от расходной книги, когда Арий, вернувшись в казармы, явился к лекарю на обычный осмотр. — Можешь напиться, если хочешь. Попытайся вернуться до рассвета, договорились?
В таверне, как обычно, буйствовали поклонники, круша окна и посуду. Они уже научились держаться от своего кумира на почтительном расстоянии. Наступил июль, улицы были раскалены жарким летним солнцем, и все знали, что летом, в жару, с Варваром лучше не связываться, ибо он делается диким и необузданным.
К нему подошла какая-то девушка.
— Я Фульвия, — представилась она с нервным смешком. — Ты ведь Варвар, верно?
Он окинул ее придирчивым взглядом. Голубые глаза. Белокурые волосы. Подойдет.
— Я видела тебя сегодня на арене. Ты великолепный боец…
Арий указал большим пальцем на лестницу, что вела наверх. Хозяин таверны разрешал ему пользоваться комнаткой на втором этаже. Девушка хихикнула и послушно поднялась наверх, где сразу же бросилась на постель. Нетребовательная юная особа. Она не стала возражать, когда он, сделав свое дело, отвернулся к стене и замолчал. Никто из них не возражал, — десятки таких юных красоток, деливших с ним постель в последние годы. Когда он что-то говорил, на их лицах появлялось разочарование, как будто его слова снимали с него некий покров тайны. Им нужен был другой Варвар, мрачный и молчаливый. Что его тоже вполне устраивало. Он больше не хотел говорить с женщинами. Хватит с него разговоров.
До этого ему в каждой женщине виделась Тея. Она чудилась ему в каждой косе черных волос. В каждой паре узких бедер. Его надежды разбивались на мелкие осколки несколько десятков раз в день. Это было мучительно больно. Но лучше испытывать боль, чем навсегда забыть.
Теперь ее лицо ускользало из его памяти. Он стал забывать разрез ее глаз, форму носа и губ. Он иногда, закрыв глаза, тщетно пытался ее вспомнить, пока у него не начинала болеть голова. Если он забывал ее лицо, то забывал и все остальное: то, как она прикасалась к его шрамам, как вела с ним разговоры, как пыталась убедить его в том, что демоны и кровь в ночных кошмарах это лишь плод его фантазии.
Должно быть, ее уже давно нет в живых.
Арий вскоре ушел от белокурой девушки и молча зашагал по вонючим римским переулкам к Марсовой улице. Подручные ланисты пустили его в казарму без единого слова: для знаменитого гладиатора не существовало запретов по времени возвращения. Галлий даже выплачивал ему небольшие деньги. Жизнь Ария можно было даже назвать приятной, если не считать обязательных, непременных убийств.
Он вошел в комнату, и хромоногая собачонка встретила его радостным лаем. Свернувшись калачиком на подушке, она грызла кожаную перчатку.
— Ты испортила мне уже третью пару перчаток за год, — добродушно проворчал Арий.
Собачонка поджала хвост и неуклюже соскочила с подушки на край кровати. Лапу она потеряла в схватке со сворой уличных псов, однако научилась довольно ловко передвигаться на трех оставшихся. Арий со стоном опустился на кровать и потянулся так, что хрустнули кости. Собака устроилась у него в ногах.
