Хиби Элсна - Брак по любви
— Теперь я понимаю, что мне следует быть благодарной Господу за то, что хотя бы несколько лет я была совершенно счастлива, — задумчиво сказала Каро.
— И ты обязательно снова будешь счастлива! У тебя впереди еще целая жизнь, Каро!
Каролина покачала головой:
— Могу себе представить… Уильям во многом прав: для таких женщин, как я, жизнь — это что-то вроде игры. Но я предупреждала его. Я говорила ему, что какая-то часть меня так и осталась ребенком и что мне понадобится его помощь. Знаешь, Фанни, у меня такое странное чувство, как будто мы с Уильямом вместе, рука об руку, шли по дороге и остановились на распутье. А потом… потом он увидел, что нам навстречу идет его мать, отпустил мою руку и бросился к ней…
— Каро, это всего лишь одна из твоих фантазий.
— Но она так похожа на реальность! С тех пор как я увидела тот сон со змеей, я всегда боялась этой женщины.
— Тогда ты приняла слишком много опийной настойки, — улыбнувшись, сказала Фанни и серьезно добавила: — Леди Мельбурн вовсе не такая плохая, какой ты себе ее представляешь, просто она не склонна мириться со всеми твоими капризами и чудачествами, как обычно поступала твоя мама. Но ведь и змею можно приручить — просто не давай ей повода жалить тебя. Она третирует тебя только потому, что ты принимаешь ее нападки слишком близко к сердцу. Будь невозмутимой, сделай вид, что тебе все равно, и не забывай о вежливости — увидишь, через некоторое время она даже начнет испытывать к тебе некоторое уважение.
— Не думаю, что у меня получится, — с сомнением проговорила Каролина. — Знаешь, она как будто колет меня иголками, и я выкрикиваю разные ужасные слова, потому что мне больно. Но потом я забываю, что именно я говорила, а она — нет. Мало того, она пересказывает все это Уильяму, и конечно же он пытается как-то выгородить меня и оправдать мое поведение, но в душе он тоже винит меня. Ты знаешь, Фанни, Уильям восхищается нами, Спенсерами, но и высмеивает нас. А мама и тетя Джорджи всегда говорили о Лэмах, что они в чем-то похожи на варваров, и поэтому относились к ним снисходительно, даже жалели, но при этом считали Уильяма единственным приятным исключением. Но вся беда в том, Фанни, что Лэмам совершенно наплевать, что о них думают другие, а нас — маму и меня — их отношение к нашей семье глубоко ранит и обижает.
Что бы ни говорила о Каролине леди Мельбурн, взглянув на комнату маленького Огастеса в Брокетте, переделанную специально для малыша, она не могла отрицать того, что невестка была превосходной матерью.
Детская находилась на первом этаже, вся мебель в ней была сделана лучшими мастерами по рисункам самой Каро — тут были и миниатюрные, словно предназначенные для сказочных гномов, изящные столики и креслица, и уютная детская кроватка под балдахином, и множество оригинальных, искусно сделанных игрушек.
На следующий день после приезда в Брокетт леди Мельбурн и Эмили совершили ритуальный визит в детскую.
Старшая няня, миссис Роуз, увидев гостей, сделала книксен, вторая, молоденькая служанка, сидевшая на полу и игравшая с ребенком, вскочила и присела в глубоком реверансе.
— Продолжайте вашу игру, — сказала леди Мельбурн.
— Ла-а-адушки, ладушки, — снова нараспев затянула служанка, взяв малыша за толстенькие ручки.
Крупный и пухленький Огастес, которому шел уже третий год, сидел в маленьком креслице и, казалось, не обращал никакого внимания ни на визитеров, ни на свою няню, всеми силами пытающуюся заинтересовать его игрой.
— А что, разве он еще не говорит? И даже не ходит? — поинтересовалась леди Мельбурн.
— Что вы! Конечно, он уже научился ходить, — радостно ответила Каролина. — Правда, пока не разговаривает, разве что произносит разные звуки. Ну-ка, Фанни, возьми его за ручку, а я возьму за другую… Так, мой дорогой, покажи-ка нам, что ты умеешь делать…
Но оказалось, что показывать особенно нечего: поддерживаемый с двух сторон, Огастес сделал несколько неуверенных шагов, а потом тяжело опустился на пол и истошно завопил. Каролина подняла ребенка на руки, чтобы успокоить его, а затем передала малыша Уильяму.
— У него режутся зубки. Бедный крошка, он так мучается от боли, — обеспокоенно сказала Каро, — но миссис Роуз говорит, что скоро все пройдет.
Леди Мельбурн сама пригласила миссис Роуз — она слыла достаточно опытной няней и имела положительные рекомендации от нескольких приличных семей.
Уильям с малышом на руках ходил взад и вперед по комнате, ласково разговаривая с ним и поглаживая его по головке. Ребенок издавал весьма странные звуки, напоминающими кудахтанье и кашель одновременно.
— Прекрасный мальчишка, — гордо сказал Уильям.
— И очень спокойный… с ним совершенно никаких проблем… — отчего-то взволнованно добавила миссис Роуз.
Леди Мельбурн молча перевела взгляд на Уильяма, а затем на ребенка: его головка бессильно покоилась на плече отца, рот был полуоткрыт, а взгляд казался рассеянным и бессмысленным.
— Фанни, насколько я полагаю, ты оставалась в Брокетте по меньшей мере в течение нескольких недель, ты часто видела Огастеса?
— Не особенно часто, — ответила Фанни, — когда я заходила в детскую, он обычно спал и выглядел вполне здоровым.
— У него отменный аппетит, — немного обиженно заявила миссис Роуз.
— Он хорошо набирает вес, и я не вижу особых причин для беспокойства, — уверенно добавила Каро, но, заметив в ее глазах страх, Фанни поняла, что она чего-то недоговаривает, и ее сердце заныло от дурного предчувствия.
— Ну что ж, я полагаю, на сегодня достаточно, мы увидели все, что хотели, — холодно промолвила леди Мельбурн, потрепала малыша по пухлой щеке и выплыла из детской.
Уильям передал ребенка няне и тоже вышел из комнаты, Каро, Фанни и Эмили последовали за ним.
Двумя часами позже леди Мельбурн объявила, что ей необходимо поговорить с Уильямом и Каролиной в библиотеке. Эмили и Фанни понимающе переглянулись.
— Мама думает, что с ребенком что-то не так, — заговорила первой Эмили. — Я слышала, как она пробормотала, малыш, мол, отстает в развитии. Мне… мне тоже так показалось. По мальчику не скажешь, что ему уже третий год…
— Но все дети разные, — возразила Фанни. — Огастес такой толстенький и розовощекий и, как мне кажется, довольно крупный для своего возраста.
— Я не так много знаю о маленьких детях, но думала, что в два с половиной года ребенок уже должен вовсю бегать и говорить, может быть, не очень хорошо, но хотя бы отдельные слова…
— Уильям выглядит таким счастливым и души не чает в сыне, да и Каро тоже…
— Ну и что? Любящие родители могут многого не замечать, разве нет? А даже если и замечают, то, скорее всего, стараются не думать об этом… Знаешь, когда я увидела это маленькое создание, я почти испугалась: у него такой странный, как будто невидящий взгляд…
