Дебора Макгилливрей - В ее постели
– Ужасное чудище, от которого даже Несси убежит в страхе, – простонала она.
Рейвенхок и Шеллон развернулись лицом к угрозе и выхватили из ножен мечи. Не говоря ни слова, они встали перед Эйтин, спинами друг к другу, словно в сражении.
Бесформенной кучей тройняшки ввалились в комнату и оказались прямо у ног грозных воинов. С разинутыми от потрясения ртами, братья в испуге смотрели на мощных рыцарей с мечами, занесенными для удара.
Следом за ними вбежал Эйнар. Запыхавшийся, он упал на колени перед Эйтин, стукнул себя в грудь кулаком, а затем басом произнес:
– Прошу прощения, принцесса, они не послушались. Вы должны войти. Там, у ворот, люди!
Эйтин съежилась, боясь, что даже самым сильным чарам и самому сильнодействующему зелью Уны не под силу стереть из памяти Деймиана трех безмозглых обормотов, неотличимых друг от друга, и похожего надвигающуюся гору великана, который называет ее принцессой.
– Может ли этот день стать еще хуже? – пробормотала она себе под нос.
Деймиан резко развернулся и пристально посмотрел на Эйтин. Черная бровь изогнулась.
– Принцесса?
– Ох, бедняга не в своем уме. – Эйтин попыталась улыбнуться, жестом приказывая Эйнару встать. Эйнар остался на коленях, и она незаметно пнула викинга. Эйтин сосредоточила внимание на братьях.
– Какие люди? Кто там еще пытается нарушить покой Лайонглена?
Дьюард взглянул на нее и попытался встать.
– Эйтин, Динсмор…
– О нет, только не это! – Она в отчаянии вскинула руки. – Вы же знаете мой приказ в отношении этого мошенника…
– Нет, принцесса, – сообщил Эйнар. – На этот раз он требует впустить его, говорит, что явился по приказу Эдуарда Длинноногого. По велению английского короля мы должны открыть ворота, дабы он вошел и повидался с Лайонгленом.
Дьюард забеспокоился:
– Что будем делать?
Услышав, что Динсмор Кэмпбелл явился по приказу английского короля, Шеллон и Рейвенхок обменялись вопросительными взглядами. Деймиан слегка покачал головой, явно говоря своему кузену, что он не верит в слова Динсмора Кэмпбелла.
В груди Эйтин все сжималось, когда она смотрела на Рейвенхока, она сожалела о многом. Только теперь уже поздно. Слишком поздно. Собираясь с силами перед надвигающейся грозой, она вызвала в памяти образ своей кузины Рейвен и постаралась придать себе такое же выражение царственной холодности и спокойствия. Эйтин не знала, что за игру затеял Кэмпбелл на этот раз, но есть только один способ, которым она может ответить.
– Мой супруг слишком нездоров, чтобы принимать людей, преследующих свои захватнические цели…
Хью, поправив одежду, ткнул Льюиса локтем в ребра.
– Но, сестра, Вонючка Динсмор…
Впервые лорд Шеллон открыто улыбнулся:
– Новое имя Кэмпбелла ему прекрасно подходит. – Его тон и слова ясно говорили об отсутствии уважения к Динсмору.
Шеллон повернулся к Деймиану:
– Ты теперь здесь хозяин. Что скажешь? Новый лорд Лайонглен примет этого обманщика?
Деймиан угрюмо посмотрел на Эйтин.
– Ваш супруг…
– О, но он же на самом деле не… – выпалил Льюис.
Дьюард и Хью зажали Льюису рот рукой, не дав выболтать, что Эйтин никогда не была замужем за Гилкристом Фрейзером. Чувствуя тошноту и головокружение, Эйтин с трудом старалась сосредоточиться на новом развитии событий, взвешивать возможные последствия становилось все сложнее.
– На самом деле не… что, принцесса? – Деймиан придвинулся ближе, окидывая взглядом ее бледное лицо.
Она тяжело сглотнула и попятилась, когда Сент-Джайлз сократил расстояние между ними.
– На… самом деле… недостаточно здоров…
Стараясь избежать Деймиана, который в буквальном и переносном смысле почти загнал ее в угол, Эйтин бросила взгляд на лорда Шеллона.
– Леди Эйтин, вам нехорошо? Вы говорили, что Лайонглен болен. Вам тоже нездоровится?
Эйтин рывком выдвинула стул и поставила его перед собой как щит, чтобы остановить Сент-Джайлза. Она вновь перевела взгляд с разгневанного Деймиана на Дракона.
– Я… встревожена состоянием дел, милорд.
– Миледи! – вбежал капитан стражников. – Прошу прощения, но Кэмпбелл кричит, что, если мы не откроем ворота и не впустим их, он прорвется силой. С ним большой отряд, и он клянется, что у него есть указ короля. Я отдал приказ расставить людей на крепостной стене и всем приготовиться. Что нам делать? Совершенно ясно, что он намерен атаковать.
– Атаковать? – ахнула Эйтин. – Почему…
Она знала почему. Динсмор подозревает правду насчет Лайонглена. Никто не видел барона уже несколько месяцев. Слухи о его болезни невозможно было сдержать после того, как шотландский король, Джон Баллиоль, поднял свое знамя. Прибыл гонец с посланием, требующим, чтобы Гилкрист откликнулся на призыв и возглавил гарнизон Лайонглена. Эйтин пришлось указать причину, по которой ее опекун не смог присоединиться к шотландским войскам.
Она боялась, что, если причина будет недостаточно веской, могут подумать, что Лайонглен поддерживает англичан. Это могло сделать Глен-Эллах уязвимым перед захватом его Коминами, которые давно жаждут прибрать к рукам владение. Разве они уже не сделали то же самое с кланом Брюсов? Пребывая в затруднении и почти не имея выбора, Эйтин разослала известие, что ее опекун слишком болен, чтобы присоединиться со своими людьми к шотландской армии. Какая ошибка! Узнав, что старик нездоров, и Филан, и Динсмор явились вынюхивать, желая разведать, насколько он плох.
Эйтин знала, что и тот и другой усматривают в слабости Гилкриста долгожданную возможность. Оба пытались проникнуть в Лайонглен, требуя встретиться с бароном по срочным делам. Мошенники и негодяи, оба! Им нужно попасть в крепость только для того, чтобы захватить Лайонглен.
Гилкрист, к несчастью, испустил последний вздох с появлением первого «павлиньего глаза», возвестившего приход весны. Его последняя воля заключалась в том, чтобы Эйтин сохранила Лайонглен, не позволила завладеть им ни Коминам, ни Кэмпбеллам. Его последними словами были: «Ищи путь ворона». Не имея иного выбора, Эйтин состряпала «брак».
В свои двадцать четыре Эйтин уже отчаялась когда-либо найти мужа. Ей нравилось быть хозяйкой своих владений – если бы только властолюбивые, алчные соседи оставили ее в покое! В «браке» она могла бы продолжать управлять Лайонгленом. Планы были составлены, курс определен, но, когда пришло известие о том, что англичане перешли границу, вмешались сомнения.
Эйтин знала, что Эдуард Длинноногий, самый безжалостный из всех королей, когда-либо сидевших на английском троне, хочет завладеть Шотландией – и завладеет. Разве мертвая хватка, с которой он держит за горло Уэльс и Ирландию, не является ясным свидетельством того, какая судьба ожидает шотландцев? Эдуард выдаст Эйтин замуж, отдав в качестве награды какому-нибудь преданному вельможе. Однако если она забеременеет и заявит права на земли, как на владения своего ребенка по праву рождения, возможно, Эдуард пожалует ей разрешение остаться в Глен-Эллахе и не станет принуждать к браку без любви.
