Джейн Фэйзер - Шарады любви

Джастин вышел из ванной заметно посвежевшим и кивком головы одобрил голубой костюм из тончайшего сукна, который Питершам разложил на кровати.

— Неплохо, Питершам, — заметил Линтон, садясь перед зеркалом и завязывая на шее галстук, только что поданный слугой.

Привыкнув за время путешествий обходиться без слуг, граф также пренебрегал париками и пудрой. Дома же он неизменно отдавал должное светской моде, скрывая собственные густые черные кудри под париками самых различных цветов и фасонов. Вот и теперь Джастин старательно примерял очередной парик под строгим наблюдением Питершама. Вдруг пальцы графа застыли, а глаза слуги расширились, став от удивления круглыми, как плошки: из соседней комнаты доносилось чье-то пение. Приятный высокий голосок, несомненно женский, старательно выводил мелодию популярной французской песенки.

Еще немного помедлив, Линтон продолжил свой туалет.

— Я не раз говорил вам, Питершам, что одним из самых ценных ваших качеств считаю глухоту. Я имею в виду вашу способность не слышать лишнего. Думаю, мы поняли друг друга, не правда ли?

Взгляды слуги и хозяина встретились в зеркале. Питершам утвердительно наклонил голову:

— Совершенно верно, милорд, — и вручил графу нюхательную табакерку…

Спускаясь по лестнице, Джастин вдруг вспомнил, что сам забыл попросить Даниэль воздержаться от пения в ванной. По крайней мере, на какое-то время…

Когда Линтон вошел в библиотеку, ему навстречу проворно поднялся из-за стола молодой человек в темном костюме.

— А, Питер, боюсь, что я вновь приехал вам надоедать! — приветствовал его граф.

Питер Хавершам был младшим сыном обедневшего барона. У графа Линтона он работал секретарем и очень этим гордился, ибо служить его светлости считалось весьма почетным. К тому же граф Линтон был известным специалистом в области внешней политики. Эта сторона жизни графа была известна немногим: в обществе Джастин предпочитал слыть просто одним из законодателей моды. Но для молодого Хавершама, не чуждого политических амбиций, дипломатическая деятельность Линтона не была тайной, и он не представлял себе лучшего покровителя.

— Надеюсь, милорд, ваша поездка в Париж была успешной? — с достоинством поинтересовался он, поклонившись в ответ на приветствие графа.

— Удручающей, Питер, весьма удручающей, — улыбнулся Линтон. — К тому же, вопреки ожиданиям, страшно утомительной. Могу я предложить вам стаканчик мадеры?

Граф налил вина в два бокала и, прежде чем сесть за широкий письменный стол, обернулся к своему секретарю:

— У меня есть для вас задание, Питер, полностью соответствующее вашим талантам. Я имею в виду прежде всего ваш природный такт и осторожность.

Молодой человек молча поклонился, стараясь угадать, что на этот раз хочет поручить ему хозяин.

— Необходимо срочно написать письмо Питту с просьбой об аудиенции, — спокойно сказал граф. — Аудиенция нужна мне немедленно, сегодня же вечером. Конечно, в удобное для него время. Но попытайтесь дипломатично намекнуть премьеру, что лично для меня предпочтителен ранний вечерний час. Буду очень признателен, Питер, если вы тотчас же сядете за работу.

— Слушаюсь, милорд.

— Поскольку вы — принц среди секретарей, — тихо добавил граф, — надеюсь, вам удастся дать понять мистеру Уильяму Питту, что со мной будет молодая дама, несомненно, располагающая очень важной для него информацией. Я вижу, вы испугались, Питер?

— Вовсе нет, сэр.

— Хорошо. Вы напишете также, что эта дама должна остаться инкогнито по важным личным причинам. Но я сам готов подтвердить каждое ее слово и полную достоверность информации. А потому и прошу господина премьера снисходительно отнестись к тому, что я смею ставить некоторые условия, организуя эту встречу. Вам все понятно, Питер?

— Постараюсь сделать все наилучшим образом, милорд.

— Я в этом не сомневался, мой мальчик. Завтра утром я должен уехать в провинцию. Может быть, на день или чуть дольше. Поэтому если у вас есть какие-либо дела, требующие моего присутствия, то лучше заняться ими сейчас.

Граф опустился в кресло и отпил глоток из бокала, одновременно с тайным удовольствием наблюдая за совершенно непроницаемым выражением лица молодого человека. Линтон отлично понимал, какие мысли скрывались за этим широким и умным лбом.

— Вы едете в Дейнсбери, милорд? — спросил Питер, — Есть какие-то мелкие дела в имении, требующие вашего присутствия?

— Нет, Питер, целью моей поездки будет не Дейнсбери.

— Тогда, милорд, у меня нет ничего неотложного, кроме нескольких извинений в ответ на приглашения, которые пришли в ваше отсутствие. Вы рассчитываете вернуться к балу, устраиваемому графиней Девоншир?

Линтон усмехнулся:

— Нет, Питер, боюсь, к тому времени меня еще не будет в Лондоне. Очень жаль, конечно…

— Конечно, — эхом повторил было Питер, в глазах которого мелькнуло понимание. Секретарю прекрасно известно отвращение, питаемое его светлостью к обязательным нудным визитам, которыми был наводнен лондонский светский сезон.

— Теперь приступайте к работе, Питер, — сказал граф. — Но прежде предупредите Бедфорда, что я буду ужинать в шесть часов у себя. Пусть накроет стол на двоих. Само собой разумеется, что во время ужина никто не должен меня беспокоить.

Питер поклонился, представив себе, какой ужасный переполох вызовет распоряжение графа на кухне. Шеф-повар готовился подать хозяину дома совершенно фантастический ужин, но при этом никак не рассчитывал на еще одного гостя. Тем более что времени до шести часов оставалось в обрез.

Изящная двухместная коляска, запряженная парой чистокровных рысаков темно-каштанового цвета, дожидалась у парадного подъезда. Конюх атлетического телосложения, державший лошадей под уздцы, увидел выходящего на крыльцо графа, снял шляпу и низко поклонился. Тот слегка кивнул в ответ и окинул недовольным взглядом сначала улицу, а потом, поморщившись, посмотрел на небо. Действительно, день выдался не из лучших. Хотя дождь к тому времени перестал, над городом нависли угрюмые тучи, и все вокруг выглядело серым и неприветливым.

— За лошадьми как будто был прекрасный уход, Томас, — одобрительно сказал Линтон, беря у конюха вожжи и вспрыгивая на место кучера.

— Благодарю, ваша светлость. Но будьте осторожны. В них сегодня словно дьявол вселился!

— Ничего, — усмехнулся граф. — Отойдите с дороги. Конюх отпустил лошадей, и те рванули вперед, чуть не сбив его с ног. Однако граф одним движением кистей рук натянул поводья и заставил пару повиноваться. Коляска гордо выехала на площадь. Томас с некоторой тревогой смотрел ей вслед. И, оглянись Линтон, он заметил бы, как в окне второго этажа шевельнулась занавеска: из-за нее за графом внимательно следили большие карие глаза…