Аннет Клоу - Колдовство любви
— Будет жарко, — с тревогой заметил Карриоццо.
Со слабой улыбкой, слегка приподнявшей уголки губ, Франческо кивнул.
— Да. Как думаешь, сумеем справиться?
— Должны, — медленно проговорил Антонио, вспоминая свое предыдущее путешествие, закончившееся гибелью корабля, и вперил мрачный взгляд на устремившиеся к ним галеры.
За время своего плена он не забыл безумие и упоение в сражениях, когда он был способен расправиться сразу с тремя корсарами. В те годы ему казалось, что лишь от него одного зависит жизнь всего судна. Судьба хранила его, а многие его товарищи находили последний приют в пучине моря.
— Где Лали? — нахмурился Франческо.
Антонио очнулся от мрачных воспоминаний и вернулся к действительности.
— В каюте, упражняется в письме. Я спущусь и предупрежу ее, затем вернусь.
Капитан проводил глазами кузена, потом вновь уставился на неумолимо приближающиеся галеры. Если они попробуют оторваться и не свернут с курса, то в водах Адриатики непременно встретят хотя бы еще одно судно венецианской республики. А до тех пор опасность велика. Впрочем, Франческо и его команде не привыкать принимать вызов, брошенный судьбой. К тому же, пару лет назад Лоредано одним из первых решился установить на «Наяде» несколько дополнительных мачт и парусов. Это сделало корабль более маневренным, позволяло двигаться при боковом и встречном ветре, меняя тактику морского боя. Самое главное сейчас — чтобы каторжники и рабы гребли изо всех сил. Впрочем, они и сами знают о том, что погибнут, если судно разобьется о скалы. Цепи снимать будет некому.
— Лали, у нас проблемы, — объявил Антонио, низко склоняясь над плечом девушки.
— Ой! — вскрикнула Лали и, обернувшись, едва не уткнулась губами в щетинистый подбородок наклонившегося к ней мужчины. — Не думала, что ты так быстро вернешься.
— Нас преследуют корсары. Не вздумай выходить на палубу. Поняла?
— Но…
— Я не хочу запирать тебя на ключ. Если «Наяда» разобьется о скалы, ты не сможешь выйти из каюты и погибнешь. Поэтому, если корсары захватят корабль, кричи о том, что тебя похитили, и твой отец — капудан-паша. Надеюсь, они поверят тебе.
В эту минуту раздался оглушительный залп орудий, и Антонио, вздрогнув, поспешил засунуть за пояс два пистолета, кинжал и вытащить из ножен острую саблю. Оказывается, все это оружие лежало в сундуке.
— Началось.
— Береги себя! — Лали вцепилась в него, только что сообразив, что предстоит сражение, и одному Господу ведомо, что ждет ее возлюбленного.
— Все будет хорошо… — Карриоццо провел рукой по изгибу ее подбородка, прильнул на мгновение к губам. — Не выходи из каюты, — и выскользнул за дверь.
— Боже, защити Антонио… Франческо, всех нас, — упав на колени, принялась молиться девушка.
Забравшись с ногами на постель, Лали с ужасом вслушивалась в звуки, доносившиеся с верхней палубы: залп орудий, команды Франческо, звон цепей, скрип весел, крики надсмотрщиков, топот матросов, завывание ветра. Время от времени девушка принималась страстно молиться, едва шевеля непослушными губами, сдерживая всхлипы, рвущиеся из горла, и давая клятву выполнить невозможное, если Господь сжалится и вырвет всех из жадных лап смерти.
Неожиданно судно резко накренилось, и со стола полетели на пол чернильница, бумага, кружки, расческа… Лали швырнуло в сторону. Ее скольжение остановила стена, а через мгновение ее потянуло под стол.
— Боже мой! — выдохнула девушка, лихорадочно ища, за что ухватиться.
Когда ей удалось дрожащими руками уцепиться за ножку стола, привинченного к полу, она изо всех сил обхватила ее руками и еще более отчетливо почувствовала тяжелые удары волн о борт судна и усилившуюся качку корабля, шедшего на огромной скорости. Перед глазами поплыли круги, и подступила мерзкая тошнота.
Чувствуя, что больше не в силах оставаться в каюте, Лали отпустила ножку стола и поползла к двери. Ухватившись за ручку, девушка попыталась встать на ноги, но дверь распахнулась, и Лали вылетела в узкий коридор. С огромным трудом добравшись до лестницы, она принялась на четвереньках карабкаться по ступенькам, то и дело скатываясь вниз после очередного удара волны о борт. Набив себе массу синяков, она все же сумела выбраться наверх и, приоткрыв люк, испуганно вгляделась в представшую перед ней жуткую картину.
На верхней палубе почти никого не было, зато внизу можно было заметить усевшихся рядом с каторжниками матросов. Они дружно гребли, понимая, что в случае атаки многие из них попросту погибнут: одни — в сражении, другие уйдут на дно вместе с кораблем. Купцов Лали на веслах не заметила.
«Наверно, трясутся за свои товары,» — скептически подумала она и тут же поняла, что ошиблась: торговцы шелками и пряностями вместе с моряками подкатывали ядра для пушек и заряжали пистолеты порохом. Вот только Антонио Лали не видела.
«Наяда» шла, рассекая волны, то поднимаясь вверх, то резко опускаясь вниз, и морские брызги порой долетали до верхней палубы и летели в лицо Лали, сумасшедший ветер успел растрепать роскошные кудри, но девушка не обращала на это внимания. Держась обеими руками за дверь, Лали в отчаянии осматривалась по сторонам, пытаясь найти, Антонио.
— Антонио!
Ветер унес ее слова и бросил в пучину волн. В борт ударила гигантская волна, судно накренилось, девушка от неожиданности выпустила свою опору и отлетела в сторону. Ухватившись за канаты, она приникла к палубе, пытаясь собраться с силами и встать на ноги. Но едва ей удалось подняться, как новая волна приподняла и резко опустила судно. Лали поняла, что еще один подобный подъем и спуск — и она вылетит за борт. В отчаянии она судорожно пыталась ухватиться за доски пола, поскольку канаты отлетели слишком далеко от нее, но ее неумолимо влекло прочь с корабля.
Неожиданно чье-то сильное тело подмяло Лали под себя, не давая вздохнуть. Затем ее спаситель поднялся на ноги и, перебросив девушку через плечо, устремился в сторону двери, из которой она недавно выползла на палубу.
Вот и спасительная каюта. Карриоццо грубо сбросил свою нежную ношу на матрас.
— Я велел тебе не покидать каюту! — зарычал он.
— Ты жив, жив… — мокрая Лали, дрожа от радости и недавнего страха, прильнула к нему, судорожно цепляясь за его одежду.
Антонио сердито разомкнул кольцо ее рук, но в следующее мгновение корабль вновь накренился, толкнув их в объятия друг друга. В воздухе повисло напряженное, гневное молчание.
— Прости меня, — прошептала она, прижимаясь к его теплой, мокрой груди. — Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
