Александра Торн - Возвращение надежды
Она сделала шаг назад и теперь стояла и смотрела на него. Ее рот, розовый и влажный от поцелуев, резко контрастировал с бледным лицом. Бесподобные голубые глаза окаймляли темные круги. Кажется, она не замечала, что ее халат распахнулся и открыл кружевную ночную рубашку, несомненно, одну из принадлежащих Вельвит, так как он не мог вообразить, что практичная Эльке может иметь нечто столь фривольное и дорогое.
Она не вздрогнула, когда его взгляд пробежал по Прозрачному материалу. Ее пленительные соски были сейчас отчетливо видны. Не обращая внимания на тревожные команды, которые подавал его мозг, чтобы он вел себя как джентльмен, взгляд Патрика спускался все ниже и ниже, до темного заветного треугольника между бедрами.
О, да поможет ему Господь! Он вообразил себя упавшим на колени, поднявшим ее рубашку и глубоко и жадно пившим ее женственность.
– Господи, как ты прекрасна!
Она улыбнулась озорной улыбкой, напомнившей Эльке, которую он встретил много лет назад.
– Значит, тебе нравятся худые женщины?
– Ты мне нравишься любая, какая есть, – сказал Патрик хриплым голосом.
Он бы отдал все за то, чтобы провести остаток своей жизни с ней. Состариться рядом с ней.
– Я так скучала без тебя! Как ты меня нашел?
– Да чтобы найти тебя, я бы пошел на край земли! Слава Богу, ты оказалась много ближе. Я остановился в отеле, и Чарльз Нимитц сказал мне, где ты.
– Ты бывал уже в этом заведении прежде?
– Да.
Месяц назад это признание ее бы расстроило. Теперь же, зная девушек Вельвит, она была рада, что он находил у них утешение. И еще Эльке представила, как многие из них влюблялись в него, и не могла удержаться от предательского укола ревности. Подумать только, как легко он возбудил в ней эмоции, как хорошие, так и плохие.
– И что именно рассказал тебе Чарльз?
– Достаточно, чтобы знать, что ты прошла через ад.
– Тогда, значит, ты знаешь насчет убийства? – Ее голос изменился, и он увидел в ее глазах решимость и твердость духа.
О, эта твердость еще ей понадобится, когда… он скажет правду!
Шарлотта мерила шагами комнату, юбка задевала все предметы, что попадались по дороге.
– Вам надо быть осторожнее, иначе испортите свое лучшее дорожное платье, – проворчала Элла Мэй, округляя глаза.
– Испорчу и ладно. Патрику придется купить у Ворта новое. Это все из-за него, между прочим. Никогда! Никогда еще в своей жизни я не была так унижена. Если бы папа только увидел, как Патрик обращается со мной, он бы отхлестал его кнутом. Я в этом уверена.
Шарлотта наконец остановилась у окна и посмотрела на улицу, где, поднимая клубы пыли, проезжали крестьянские повозки. Ее всю затрясло, и она зажмурила глаза, чтобы не видеть этой сцены.
Она представляла себе Техас романтическим уголком, где на каждом углу красавцы мужчины, лихие герои как на подбор. Она мечтала свить здесь свое семейное гнездышко. Она представляла, как будет флиртовать – в меру, конечно, – на что она была такая мастерица в Натчезе, представляла себя в центре местной светской жизни – балы, приемы, которые планировала давать в чудесном особняке Патрика.
Судя по тому, что ей удалось увидеть, мужчины и женщины здесь о моде и представления не имеют, и, по-видимому, никакого высшего общества, в котором можно блистать, здесь и в помине нет. В этом Фредериксбурге она уже возненавидела все – от его пыльных улиц и грубых обитателей до странного, похожего на корабль, отеля и комнат, которые этот нелепый владелец провозгласил лучшими.
Шарлотта не обращала внимания на то, что комнаты были идеально чистыми. Вот зеркало, что висело над туалетным столиком, – оно было потрескавшимся и мутным. Кроватные спинки железные вместо того, чтобы быть никелированными. А какие существа могут обитать в матрасах, об этом страшно подумать. Шарлотта содрогнулась. Если это лучшее, то как же выглядит в этом отеле все остальное?
– Как Патрик мог взять и вот так оставить меня? – жалобно простонала она. – Что может подумать мистер Нимитц?
– Я видела, как вы смотрели на него, – отозвалась Элла Мэй, – поэтому не говорите мне, что вас интересует, что он может подумать.
Шарлотта холодно посмотрела на Эллу Мэй. С тех пор как Патрик подарил ей свободу, эта девчонка стала невозможно наглая.
– А меня всегда интересует мнение людей. Мы, Деверю, имеем свои взгляды на жизнь. Впрочем, тебе этого не понять.
Элла Мэй занималась распаковыванием чемоданов, доставая все необходимое для ночлега. С шумом закрыв шкаф, она повернулась к Шарлотте.
– Вам бы лучше помнить, что вы уже больше не Деверю. Вы теперь миссис Прайд, и мне известно, как вы этого достигли. Поэтому не надо сейчас жаловаться. Я думаю, у него тоже есть свои жизненные принципы.
Ну, это уже слишком! Шарлотта сделала глубокий вдох и вытянулась во весь рост. Однако все попытки выглядеть достойно провалились. Ее нижняя губа некрасиво задрожала, и сердце забилось. Очень сильно.
– Почему ты так со мной разговариваешь?
– А почему вы так себя ведете, мисс Шарлотта? – спросила Элла Мэй более примирительным тоном. – Я знаю, вы огорчены. Но и мистер Патрик тоже был огорчен, когда выбежал из отеля. Значит, ему было очень нужно.
Огорчена? Это слово даже приблизительно не может означать тех чувств, какие сейчас испытывала Шарлотта.
Какое ей дело, что там на уме у Патрика, какие еще огорчения! Она, молодая жена, вдали от любимого дома, забыта, брошена своим мужем в этом убогом отеле. И никого нет рядом, кроме этой наглой служанки.
А отель! Нелепый, в форме корабля. Она сыта уже этими кораблями по горло. По пути сюда они ей всю душу вывернули. При мысли об этом на глазах у Шарлотты появились слезы.
Элла Мэй подала ей носовой платок.
– Ну хватит, мисс Шарлотта. Все, что я сказала, пустяки. Не надо плакать.
– Я не из-за тебя плачу, глупая, а из-за мужа, – простонала Шарлотта. Затем, всхлипывая, бросилась на кровать.
Ну вот, теперь весь день глаза будут красными и опухшими. А Патрику все равно. Мужчина, который всего через несколько минут после приезда мог взять и уйти, бросив свою жену на произвол судьбы! Да еще в медовый месяц! У такого мужчины нет сердца.
Она била кулаками по подушкам и колотила ногами по одеялу.
– Как он мог так со мной поступить? – выкрикивала Шарлотта в промежутках между всхлипываниями.
Если бы она смогла настоять, чтобы они остались жить в Виндмере, как ее женатые братья и сестры. Там всегда была бы рядом мама. Она бы сейчас вытерла ей слезы платком, смоченным розовой водой, приказала бы подать успокоительный чай с настоем ромашки и сидела бы с ней, пока она не заснула.
Вспомнив, что мать сейчас в нескольких сотнях миль езды, Шарлотта зарыдала еще сильнее. Она и не думала, что будет так скучать по своей семье. Она скучала по Виндмеру. Как бы ей хотелось сейчас оказаться снова в своей комнате, снова в своем доме, среди любящих братьев и сестер. Если бы только можно было повернуть календарь назад!
