Мэри Элизабет Брэддон - Кровавое наследство

— А я вас уверяю, что он способен на всякое преступное дело, я давно его знаю.

Но моряк не верил в такую глубокую нравственную испорченность.

— Как знать, что с вашим мужем не случилось несчастья до его приезда в контору банкира, — заметил он Кларе.

— Так это несчастье дошло бы непременно до нашего сведения, — возразила она. — Жильбер, вы были преданы моему мужу?

— Да, я любил его, как отца.

— Так докажите мне искренность этой преданности, помогите мне открыть всю эту тайну.

— Я весь к вашим услугам и не пощажу себя, чтобы заплатить капитану этот долг благодарности.

— Так приступим же немедленно к делу, Жильбер.

— Мне кажется, что вам следует прежде всего убедиться, был ли капитан у мистера Гудвина, а мы это узнаем без всякого труда от его приказчика, — заметил Жильбер.

— Я не доверяю этому человеку, но это не мешает нам отправиться к нему.

Нетерпение Торнлея почти равнялось нетерпению Клары; оба они скоро явились в контору банкирского дома.

Старик странной наружности сидел за конторкой, склонившись над книгами огромного размера. Он окинул равнодушным взглядом Торнлея, но когда этот взгляд перешел на Клару, на лице его изобразилось живое волнение. Старик этот был Яков Даниельсон.

— Мне необходимо задать вам несколько вопросов по поводу события, случившегося в прошлом году, — начал моряк. — В состоянии ли вы припомнить все дела, совершавшиеся в вашей конторе в июне того года?

— Быть может, и припомню, но, скажите мне, в чем заключается ваше…

— Капитан Гарлей Вестфорд вручил господину банкиру в вышесказанном месяце 20 тысяч фунтов под сохранение, помните ли вы это?

— Да.

— Он в тот же самый день возвратился к банкиру, чтобы взять от него свои деньги обратно.

— Это было так, как вы говорите; но только, не застав банкира на Ломбард-стритс, он отправился к нему в Вильмингдонгалль: я сам был еще там, когда он приехал.

— И он от него требовал свои деньги обратно?

— Да, он требовал их.

— И банкир возвратил ему эти деньги?

— Я слышал, по крайней мере от мистера Гудвина, что он это сделал. Я отправился с дачи в 10 часов, чтобы попасть на поезд в Лондон, но опоздал и возвратился на дачу, но не застал уже капитана. Он, по словам мистера Гудвина, спешил на корабль, который должен был с рассветом отправиться в море.

— Корабль этот действительно вышел в море с рассветом, но капитан не прибыл на него и пропал без вести с того самого вечера.

— Странно! — проговорил задумчиво приказчик.

— Да, поистине странно! — подтвердил Жильбер. — И это обстоятельство невольно вызывает большие подозрения. Я не хотел бы быть на месте мистера Гудвина. Капитана видели в последний раз в его доме, и он доверил ему все свое состояние. Из этого, естественно, возникают вопросы: во-первых, были ли деньги возвращены по требованию? И, во-вторых, вышел ли капитан здрав и невредим из Вильмингдонгалля?

Даниельсон посмотрел на моряка очень странно.

— Ба! — сказал он. — Так вы считаете мистера Гудвина способным на убийство из-за ничтожной суммы в 20 тысяч фунтов? Мистер Гудвин владеет миллионами, и то, что может казаться капитану громадным состоянием, для него только безделица.

— Быть может, мистер Гудвин стал теперь миллионером, — возразил Торнлей, — но он не был им в июне прошлого года, и все в один голос предвещали ему близкое банкротство.

— Слухи вечно лгут, — сказал Даниельсон. — Вы очень опрометчивы, молодой человек; ищите вашего капитана, где хотите, нас никто не заставит отвечать за него.

— Очень может быть, — отвечал Жильбер, — но высшие власти могут задать и вам, и вашему начальнику вопросы о странном совпадении гибели капитана с его пребыванием в Вильмингдонгалле. Я считаю теперь моей первой обязанностью передать это дело полицейскому расследованию; ее дело дознаться: вышел ли капитан из дома банкира или остался в нем.

— Почему же и нет, — возразил хладнокровно приказчик, — полиция мастерски раскрывает все тайны, но ведь ее расследования не всегда удачны. Прощайте! Однако, несмотря на ваши обидные намеки, мне было бы приятно служить вам, чем могу; если бы мне пришлось услышать что-нибудь, что могло скорее навести вас на след, я бы безотлагательно сообщил вам это. Скажите мне только, на чье имя адресовать письмо?

— Вы можете адресовать его на мое имя — мистрисс Гарлей Вестфорд, — сказала Клара.

Звук этого голоса заставил содрогнуться Даниельсона, но ни Клара, ни Торнлей не заметили этого. По выходе из банкирской конторы мистрисс Вестфорд отправилась к себе, а Торнлей поехал уведомить полицию об этом деле.

Дома Клара немедленно написала Лионелю о возвращении Торнлея и о таинственном исчезновении мужа и убеждала его употребить все силы, чтобы раскрыть это, тем более что он и жил теперь вблизи Вильмингдонгалля.

Когда это письмо было сдано на почту, Кларе стало спокойнее. Она села у окна и погрузилась в раздумья о странном переплетении настоящих событий с событиями прошлого. «Нет, — думала она, — рука Провидения удерживала меня от падения в бездну. Я бы пожертвовала моим вечным блаженством, чтобы сдержать слово, данное Руперту Гудвину, который разрушил все мое земное счастье, но я освобождаю себя от него, потому что этот человек — убийца моего мужа».

32

Эстер Вобер думать забыла о Виолетте, поскольку ее интрига против нее увенчалась успехом. Прекрасная соперница не стесняла ее более своим присутствием. Мистер Мальтраверс был в большем затруднении и поневоле должен был уступить блистательной Эстер роль, которую назначил Виолетте. Эстер была плохая актриса, но производила на сцене большой эффект, а эта роль давала ей возможность еще и блеснуть всеми бриллиантами, которые ей подарил богатый герцог Гарлингфорд. Ярко-зеленое бархатное платье увеличивало белизну ее плеч, ее черные волосы были заплетены в роскошные косы, перевитые нитками сияющих бриллиантов.

Эстер рассорилась со своим обожателем лордом Гарлингфордом и выгнала его с королевской гордостью из своего дома. В продолжение нескольких недель ему постоянно говорили, что мисс Вобер нет дома или что она занята. Все эти препятствия разожгли его страсть. Он имел от директора разрешение входить в театральное фойе, когда ему угодно, но это позволение не привело ни к каким результатам. Эстер окончательно не обращала на него внимания и не отвечала на его вопросы. Он уж потерял надежду снова сблизиться с ней, когда в один вечер заметил сверх ожидания ее приветливую улыбку, и едва только занавес опустился, отправился в фойе, где нашел ее в окружении веселой толпы молодежи.