Карен Хокинс - Ее властелин и повелитель
Пруденс удивленно вытаращила глаза.
– Пираты? Вы, должно быть, натерпелись страху?
– В море почти все внушает страх. – Он внимательно посмотрел на нее, как будто проверяя, какое впечатление производят его слова. – Пираты хорошо относились к нам. По правде говоря, значительно лучше, чем наш капитан. Поэтому, когда они предложили нам присоединиться к их команде, я согласился.
Пруденс остолбенела.
– Прошу прощения, вы действительно сказали, что присоединились к команде пиратского судна?
– Да. Если вы намерены стать моей наставницей, то должны знать обо мне все. Я нападал на корабли и отбирал их грузы. – Он помрачнел. – И не смотрите на меня с таким ужасом. Пиратство мало чем отличается от того, чем мы занимались под королевским флагом, когда рыскали по морям в поисках французских фрегатов с той же самой целью: захватить их, опустошить трюмы, не считаясь с тем, сколько человеческих жизней будет загублено.
– Понимаю.
– Сомневаюсь в этом. Служба в военно-морских силах Великобритании отличается от пиратства меньше, чем вы, возможно, думаете. Первое подпитывается жаждой власти, а второе – жаждой наживы.
– Вам приходилось кого-нибудь убивать?
– В бытность пиратом я убил гораздо меньше людей. К тому же получали мы больше, а обращение было лучше. Однако за все приходится платить. – Он слегка изменил положение в кресле и вытянул перед собой ноги. – Попав в список лиц, разыскиваемых полицией, я не мог вернуться на родину. Я думал, что это будет мне безразлично, но ошибался.
Он произнес эти слова тихим, проникновенным голосом. У Пруденс на глаза навернулись слезы.
– Это ужасно.
– Да. В течение восьми лет нога моя не ступала на землю Англии. Потом я встретился с капитаном Нельсоном. Во время одной стычки я захватил его корабль. На него произвели большое впечатление мои способности, и он предложил выхлопотать мне помилование, если я буду плавать с ним. Я согласился. Он добился для меня помилования, и я вернулся домой. До сих пор помню, какое чувство охватило меня, когда впервые за много лет я ступил на английскую землю.
– Могу себе представить, – сказала Пруденс, поймав себя на том, что смотрит на ногу капитана. – А как случилось...
Он пожал плечами.
– Я получил пулю в битве при Трафальгаре, где сражался рядом с лордом Нельсоном.
– Он был убит во время сражения.
– Да, я видел это собственными глазами. Я держал его на руках...
Пруденс заметила, как глаза его увлажнились. У нее защемило сердце, но она предпочла промолчать.
Герцог помедлил, погрузившись в явно печальные воспоминания. Это напомнило Пруденс густой туман, по утрам окутывающий море.
– Я не могу больше плавать, – сказал он. – Моя жизнь кончена.
– Вздор! – воскликнула Пруденс, которой в этот момент больше всего хотелось встать и обнять сидевшего напротив мужчину. Судя по всему, на его долю в жизни выпало слишком мало заботы и ласки. – Несмотря на все невзгоды, вы пока что весьма успешно справлялись с жизнью.
Он посмотрел на нее затуманившимся взглядом зеленых глаз.
– Больше всего мне хочется моря и чувства свободы. – Взглянув на свою ногу, он поморщился. – А теперь вот еще и эта проблема. Я бы предпочел прострелить свою здоровую ногу, чем взять что-нибудь, к чему прикасался мой отец, но у меня нет выбора.
– В таком случае не берите денег, найдите какой-нибудь другой способ.
– Что-то не слышно, чтобы был спрос на искалеченных капитанов дальнего плавания. А это, моя дорогая любопытная, но аппетитная соседка, все, что я умею делать.
– Если вы твердо намерены помогать своим людям, вы найдете, как это сделать. Даже без денег вашего отца.
Он пристально взглянул на нее и отвел глаза.
– Возможно.
Пруденс подавила вздох. Совершенно очевидно, что никаких утешений он не примет.
– Ну что ж, капитан – вернее, лорд Рочестер, – пожалуй, мы начнем с некоторых основных правил приличия.
– Целиком полагаюсь на вас, любовь моя. – Он раскинулся в кресле, положив одну руку на спинку.
Пруденс проигнорировала его слова и позу.
– Капитан... я хотела сказать, лорд Рочестер...
– Зовите меня Тристаном.
– Лорд Рочестер, – продолжала она, – отныне вы обязаны избегать вульгарных выражений...
В его глазах мерцали озорные искорки.
– Каких это вульгарных выражений?
– Если вы надеетесь, что я стану их повторять, то этого не будет. Всякий раз, когда вы произнесете вульгарное выражение, я буду покашливать. – Она тихо кашлянула, прикрыв рот пальцами. – И вы, таким образом, сразу поймете, что употреблять это выражение не следует.
Герцог сидел, сложив на груди руки и вытянув перед собой обутые в сапоги ноги, и вид у этого мужчины был весьма опасный.
– Что-нибудь еще, моя прекрасная наставница?
– Нам придется также поработать над тем, какое впечатление вы производите. Временами у вас бывает весьма вызывающий вид.
Он удивленно вытаращил глаза:
– У меня?
– Да, у вас, – сказала она, стараясь не улыбнуться.
Герцог хохотнул.
– Не ходите вокруг да около. Выкладывайте, что вы имеете в виду.
– Временами вы выглядите настоящим наглецом.
И тут он громко расхохотался:
– Не вижу, в чем здесь проблема. Я знавал немало людей, которых считали джентльменами, но которые были настоящими наглецами.
– Я тоже таких встречала. Правда, никому из них не приходилось предстать перед советом придирчивых попечителей. – Она помолчала, что-то обдумывая. – Вы, случайно, не знаете, кто именно входит в состав совета попечителей? Возможно, мне знакомы их имена или я слышала о них что-нибудь, чтобы иметь представление о том, что это за люди.
Тристан встал, доковылял с помощью трости до письменного стола и нашел какие-то бумаги. Вернувшись в кресло, он просмотрел плотно исписанные листы.
– А-а, вот, нашел. В состав совета попечителей входят виконт Саутленд, герцог Эддингтон, мистер Пул-Биддли и граф Уэр.
Слушая перечень имен, Пруденс прижала к виску руку. Саутленд и Уэр. Саутленд пришел в бешенство, узнав о том, что Филипп, как он считал, обманул его доверие. А Уэр... она закрыла глаза.
Именно Уэр настаивал на том, что она была в сговоре с Филиппом. Что она использовала свои «чары», чтобы завлекать новых инвесторов в обреченный на провал проект. Она с ужасом вспоминала его последний разговор с ней, во время которого он чуть ли не назвал ее проституткой. Это был один из самых страшных и унизительных моментов в ее жизни.
– Пруденс?
Глубокий голос вывел ее из задумчивости. Она сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя.
– Извините. Я задумалась. Некоторых из этих людей я знаю. Они законодатели моды и держатся весьма высокомерно.
