Розмари Роджерс - Оковы страсти
— Действительно, миссис Лэнгфорд? Я обязательно скажу им об этом.
Херес закончился довольно быстро, потому что Алекса пила его большими глотками. Она была страшно рассержена, а херес поднимал ее дух, придавал ей мужества и силы. Это помогло ей сдержаться, и она продолжала уже спокойно:
— Кроме того, что я позволила себе выпить стаканчик хереса, какие еще ужасные преступления я совершила? Пожалуйста, будьте откровенны со мной, я превыше всего ценю откровенность.
Еще один глоток хереса окончательно успокоил Алексу, и теперь она спокойно улыбалась, глядя на изумленную Шарлотту.
— Может быть, я невольно расстроила бедную Шарлотту, беседуя на итальянском с лордом Чарльзом? Если это так, тебе стоило сказать об этом ему самому, Шарлотта. Но мистер Сатерлэнд — в твоем полном распоряжении. Если он тебе нравится, я обещаю не мешать. Как бы то ни было, лорд Чарльз возвращается завтра в Англию, поэтому ты…
Тихое «О-о-о!» Шарлотты было заглушено резким голосом миссис Лэнгфорд:
— Ты бесстыдная дерзкая девчонка! А я-то рекомендовала своей бедной дочери подружиться с тобой! Слава Богу, прошло не так много времени, и ты не успела столь дурно повлиять на нее! Молодая женщина, слишком молодая, замечу, чтобы позволить себе иметь все известные пороки… Я надеюсь, второго бокала хереса не будет?
— Конечно, будет! Это действительно великолепный херес, на тот случай, если вы захотите присоединиться ко мне.
Пока миссис Лэнгфорд, переполняемая чувствами, искала в сумочке нюхательную соль, Алекса продолжала нарочито вежливым тоном:
— Но, миссис Лэнгфорд, вы должны знать, что в высшем обществе в Европе считается хорошим тоном выпить дамам бокал вина или хереса! Об этом не раз рассказывал мне дядя Джон, а он-то уж знает. Как я поняла с его слов и со слов лорда Чарльза, даже королева позволяет себе выпить вина или шампанского. Но возможно, это не единственный мой порок? Может быть, вы укажете мне еще на какие-нибудь недостатки?
Закончив говорить, Алекса поднесла высокий бокал к губам и сделала нарочито большой глоток, вопросительно глядя на миссис Лэнгфорд, которая, уже потеряв контроль над собой, выпалила:
— Как ты смеешь приводить в пример нашу королеву для того, чтобы найти себе оправдание… И что ты будешь делать, когда лорд Чарльз уедет и оставит тебя с репутацией женщины, ведущей себя слишком фамильярно с мужчинами? Боюсь, что уже будет слишком поздно! Потому что репутация женщины всегда и везде следует за ней, и если она хотя бы однажды позволила себе подобное… Берегись! Ибо если о тебе пойдет такая слава, любой мужчина, с которым ты будешь встречаться, будет… мне даже неприятно говорить это… будет ждать от тебя именно этого! Они могут даже…
Допив второй бокал хереса, Алекса опустила его на стол с такой силой, что Шарлотта, вскрикнув, подпрыгнула. Алекса решительно подошла к миссис Лэнгфорд; в ее походке, в ее позе было что-то кошачье, коварное, заставившее замолчать даже эту толстокожую даму.
— Что вы имеете в виду, когда говорите, что от меня будут ждать именно этого? Чего этого? Вы должны понимать, миссис Лэнгфорд, что, несмотря на мои «свободные и легкие манеры» и… и фамильярность, которую я якобы позволяю себе с мужчинами, я все еще не осведомлена об очень многих вещах. Но вы, мадам, с вашим огромным опытом в подобных вещах, конечно же, сможете просветить меня.
В этот момент, к счастью для всех присутствующих, в гостиную вошел Велу. Миссис Лэнгфорд ловила ртом воздух и была похожа на рыбу, выброшенную на берег, а ее дочь была близка к истерике. Алекса мрачно подумала, что эта старая ведьма, воспользовавшись приходом дворецкого, сможет гордо удалиться.
— Пойдем, Шарлотта! А вы, мисс Ховард, можете быть уверены, что я поговорю с сэром Джоном при первой же возможности.
— Я надеюсь на это, мадам! Тогда, думаю, он сможет объяснить мне значение некоторых выражений, которые вы использовали! Одно из них было «бесстыдная дерзкая девчонка».
Отпустив полусонную няню, Алекса внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале. Она попыталась привести волосы в порядок. Ей, конечно, не стоило отпускать горничную, которая могла бы причесать ее, но важнее было остаться один на один со своими мыслями. Была ли она бесстыдной дерзкой девчонкой? Лучше уж быть такой, чем благочестивой, глупой и жеманной лицемеркой!
«Почему я должна заботиться о том, что думают обо мне подобные люди?» Отойдя от зеркала, Алекса решительно начала искать свое любимое зеленое платье, а найдя его, надела лишь одну нижнюю юбку. И никакого корсета, чтобы не мешал дышать! А если лорду Чарльзу это не понравится… В таком случае его мнение тоже не интересует ее.
Взглянув на свои маленькие часики, Алекса поняла, что задерживается больше, чем предполагала, правда, если она пробежит бегом часть пути… Взглянув на себя последний раз в зеркало, она, поддавшись какому-то неожиданному импульсу, решительно сняла шляпу и встряхнула головой, распустив волосы по плечам. Бесстыдная дерзкая девчонка? Что ж, скоро она узнает, так ли думает о ней лорд Чарльз.
Юное создание с изысканными туфельками в руках и распущенными по плечам волосами, торопившееся на свидание среди ночи, освещенной миллионами звезд и светлячков, было мало похоже на модно одетую и изысканно причесанную мисс Ховард, которую привык видеть лорд Чарльз. Сейчас она бежала быстро и бесшумно, подобно дикому зверю, и больше напоминала цыганку. Дух свободы, всегда живший в ней, наконец вырвался на волю. На душе у Алексы было легко и радостно. Она вдруг подумала о том, что в любом случае эта ночная вылазка пойдет ей на пользу, пусть даже лорд Чарльз не дождется ее. У нее появилось чувство полной уверенности в себе, чувство независимости, она принадлежала только себе, могла мечтать о чем угодно, делать, что ей заблагорассудится, и сама могла справиться с любой опасностью. Как это было чудесно!
Добежав до небольшой кокосовой рощицы, окаймлявшей берег, Алекса почувствовала, что совсем задыхается. Она заставила себя переждать пару минут, чтобы восстановить дыхание. Она совсем забыла, как долог путь от дома до берега, даже если идти по тропинке, петляющей среди деревьев и высокого кустарника. Хорошо, что ей не встретились змеи и не ухали совы, предрекая опасность!
Пытаясь восстановить дыхание, Алекса прислонилась к дереву и тряхнула головой, чтобы избавиться от мрачных мыслей. Кругом не было слышно ни звука, только над головой тихо шуршали листья деревьев, в которых запутался легкий ветерок, и бесконечно вздыхало море, да мягко шуршал песок, омываемый волнами… Конечно же, он уже не ждет ее. Он, наверное, давно уже отчаялся дождаться ее и ушел, решив, что ей не удалось ускользнуть из дома, а они недостаточно хорошо знакомы для того, чтобы он мог знать, что если Алекса Ховард дает слово, то всегда держит его, чего бы ей это ни стоило.
