София Нэш - Секреты скандальной невесты

Существовали такие вещи, которые невозможно было рассказать даже самой близкой подруге. Элизабет не смогла бы вынести выражение сомнения в глазах Сары, если бы рассказала ей о письмах от французской родственницы. Да она и не хотела втягивать Сару в глубину этого дела. Сара уже и так много сделала для нее. И поэтому Элизабет хранила молчание. Сара не сможет помочь ей в этом.

Несколькими часами позже она снова вернулась к своим мыслям, но Сара постучала в дверь, приглашая на обед.

— Ах, Сара, эти цветы в волосах так идут тебе! Ты никогда не носила ничего более симпатичного!

Подруга зарделась. Элизабет впервые видела, чтобы Сара позволила себе украшение.

— Это колокольчики от графа Уаймита. Он попросил меня надеть их сегодня вечером.

Элизабет слегка погрустнела. О, ей так хотелось видеть Сару счастливой! Совершенно искренне. Она была ее первой и единственной подругой, хотя другие офицерские жены избегали Элизабет и шептались, что она слишком вульгарна. Но Элизе не хотелось, чтобы померкла память о муже Сары. Он был командиром ее отца, и их жизни переплелись настолько тесно… Конечно, эгоистично и даже смешно рассуждать об этом.

Глаза Сары ничего не упустили.

— В этом нет ничего особенного. Не волнуйся.

— Граф очень хороший человек, и он сделает тебя счастливой. Я уверена в этом, — тихо проговорила Элизабет.

— Мы уже обсуждали это, Элизабет. Я знаю, что может сделать меня счастливой, — Сара отвела взор, — но это невозможно.

Три четверти часа, проведенные среди движущейся массы гостей, лишь увеличили давление в висках Элизабет. Но, по крайней мере, одной заботой оказалось меньше. Принц-регент предпочёл провести час перед обедом со своей матерью, королевой, которая настояла на том, чтобы уединиться в Виндзоре с дорогим королем Георгом, который стал за эти годы совершенно безумным.

Однако мистер Браун не способствовал облегчению всеобщего раздражения. Или, скорее, не способствовали этому мистер Браун и графиня Хоум.

Эйта возмущалась с такой силой, что вызывающе высокие страусовые перья грозили свалиться с ее отливающих сталью седых кудряшек.

— Как он может прислуживать ей, выполняя каждое ее слово? — На лице Эйты появилось выражение неуверенности. — Он приносит ей напитки, когда есть лакеи, которые могут принести галлоны вина любой леди в этом зале. Он не уделил ни секунды, чтобы сказать мне хоть слово. Я этого не понимаю.

— Возможно, он ожидает, что вы сделаете первый шаг, бабушка, — заметил Люк.

— Фи, не будь смешным, Люк. Ах, как я хотела бы, чтобы сейчас с нами были Розамунда и Джорджина. Пять женских голов вместе — это всегда лучше, чем одна голова лишенного здравого смысла мужчины.

— Я тоже хотела бы чтобы они были здесь, — пробормотала Элизабет. — Я так беспокоюсь за Джорджину.

Эйта погладила ее по руке.

— У вас достаточно поводов для беспокойства, Элизабет. А Розамунда — отличный человек, способный поухаживать за Джорджиной в ее заточение. И повеселить, рассмешить ее.

Элизабет стояла неподвижно, устремив взгляд на дверь, чего-то ожидая, вместо того чтобы, как это было ей присуще раньше, действовать. И вскоре она была вознаграждена. Вперед вышел, выставив грудь, увешанную наградами, Леланд Пимм, на узком лице которого явно читалось ожидание выражения восторга. Элизабет не могла совладать с развеселившей ее мыслью: вероятно, его камердинеру понадобилось полдня для того, чтобы уложить ему на лоб челку.

Пимм окинул взглядом зал и направился к ней. О, где же Роуленд Мэннинг? Он ведь говорил, что будет здесь.

— Моя дорогая, — выдохнул Пимм, приподняв подбородок.

— Добрый вечер, генерал, — ответила Элиза, оставаясь настороже.

Он заставил её выйти вперёд и подвел к небольшому деревцу.

— Я хотел бы, чтобы наедине вы называли меня по имени, Элизабет.

—Но мы не наедине… сэр.

— Пока что. — Он вяло улыбнулся. — У меня есть замечательный подарок для вас сегодня вечером, моя дорогая. Маленький подарок по случаю помолвки.

При звуках этих слов Элизабет не смогла подавить дрожь, которая волной пробежала по ее спине.

— Я не требую больше от вас подарков. Вы знаете, что существует лишь одна вещь, которую я хочу получить, — выдавила Элиза.

Он словно не услышал ее слова.

— Сегодня вечером я преисполнен решимости, увидеть ваши ямочки. Вы ведь не поскупитесь на улыбку мне? — Не ожидая от нее ответа, он продолжил: — Я абсолютно уверен, что вам понравится этот необычный подарок, а потом будут танцы, вы всегда любили вальс. Особенно со мной. Я мечтаю о множестве балов, которые мы дадим, когда будет завершен Бадахос-Хаус.

К горлу Элизабет подступила желчь.

— Вы собираетесь дать вашему дому название той баталии, где…

— Это был поворотный момент в войне. На очень многих фронтах.

— Но там погиб мой отец. Вы забыли?

— Гм… Я подумаю об этом.

Парализованная комком ярости и отчаяния, застрявшим под ложечкой, она не могла найти слов, которые разрушили бы этот карточный домик. Существовал предел, который она не дерзнула перейти. Если она слишком разозлит его, он вполне может выйти из себя, и все может закончиться бедствием.

— Пойдемте, моя дорогая. Я полагаю, его высочество уже прибыл. Поскольку я почетный гость, вы будете сидеть напротив меня. Рядом с принцем-регентом.

Как она ненавидела перспективу оказаться на виду в качестве его невесты! Она посмотрела на свое голубое с белым газом бальное платье и вспомнила, какую радость испытывала много месяцев назад, когда получила его в подарок.

Эйта дарила новые бальные платья каждой леди из тайного клуба вдов. Казалось, это было целую жизнь назад.

Ангелы и воины на фресках грандиозного столового Зала Круглой башни смотрели сверху вниз на невероятно длинные столы, заполненные гостями. Элизабет не могла бы выбрать более красивого места, чтобы чувствовать себя такой несчастной.

— Моя дорогая мисс Ашбертон, я счастлив наконец познакомиться с вами. — Принц-регент обратился к ней в тот момент, когда отрезал кусок мяса. Ослепительные рубины и бриллианты окольцовывали его толстые пальцы. — Вы кажетесь мне знакомой. Мы не встречались с вами раньше?

Элизабет едва не поперхнулась горошком. Она вознесла молитву, чтобы его высочество не вспомнил о ее злосчастной выходке в церкви Святого Георгия, когда на ней был черный парик.

— Нет, думаю, что не встречались, ваше высочество.

— Я никогда не забываю лица. — Положив руку на круглый живот, он некоторое время внимательно всматривался в ее лицо, прежде чем продолжить трапезу. — Пимм, вы сделали мудрый выбор. У нее красивые, умные глаза, она не болтает и выглядит смиренной.