Луиза Аллен - Соблазненная подлецом
— Вы не корабль с грузом чая, который можно купить, черт побери! — Он резко пожал плечами, не выпуская ее из рук. — Забудьте эту навязчивую идею с соглашением и включите здравый смысл! Он в одну минуту отвергнет вас, услышав все это.
— Я сомневаюсь в этом. — Эйврил говорила холодно. — У меня значительное приданое, и, я надеюсь, он способен видеть дальше мужских предрассудков, понять истинное положение вещей, когда услышит все. Не будете ли вы так любезны отпустить меня?
Однако он не убрал рук с ее плеч.
— Вы знаете, что он женится только из-за ваших денег, и намерены унижать себя рассказом о произошедшем? Вы говорите о совместной жизни, о детях — вам кажется, что он об этом думает?
— Я уверена, он думает о детях. Все это, что бы вы ни говорили, деловое предприятие, партнерство, связанное с наследованием. Не говорите мне, что вы думаете о браке иначе — например, что он должен совершаться по любви. Вы сами будете подкупать французские дома своей родословной. И вы хотите, чтобы ваша будущая жена лгала вам в таком деле?
Она пошевелилась в его руках, но он крепко держал ее.
— Я не буду против, если она скроет что-то не слишком серьезное. Ведь если она заговорит об этом, может все испортить! Каждый брак должен содержать в себе секреты, это путь к мирной совместной жизни. Брак по сговору лишен всяких чувств.
Он хотел такого для себя. Это было безопасно. Невозможно поранить душу и сердце, если никто ни о ком не заботится. Он сделал еще один глубокий вдох и попытался убедить ее.
— Вы девственны, вы не носите моего ребенка, я никогда не увижу вас снова, когда вы покинете этот остров. Все кончено, кончено. Что заставляет вас разрушить всю свою жизнь?
— Честь.
Ее тон заставил Люка вздрогнуть.
— Честь женщины заключается в ее целомудрии. Вы девственны.
Эйврил слегка всхлипнула. Гнев, возможно, или разочарование.
— Если вы настаиваете на таком решении, я должен ехать с вами. Брэдон захочет вызвать меня на дуэль.
Это дело чести.
Должно быть, он привлек ее к себе, не понимая, что делает. Чувства переполняли его.
— Я не намерена говорить ему, кто вы. Эта миссия, полагаю, должна остаться в тайне. Я не могу представить, что в свете откажутся раструбить на всех углах, что кузен адмирала был вовлечен в государственную измену и разоблачен французом. Вы думаете, я хочу этой вашей чванливой дуэли? Что, если вас убьют?
— Убит буду не я один. Говорю это без всякого чванства.
— Ха! — Она тряхнула головой. — А если вы убьете моего жениха? Эта дуэль, вы думаете, поможет сохранить все в секрете? Вы погубите меня, но чего ради? Ради своей собственной чести — не моей.
— Черт побери, Эйврил! — То, что она сказала, было правдой. И если она продолжит настаивать на своем безумном решении, ему придется отойти в сторону. — Но что вы будете делать, если он отвергнет вас?
— Я не знаю. — Она смотрела на него, лицо ее было резко очерчено тенями в серебристом лунном свете. Люк увидел, что она закусила губу, почувствовал, что она вздрогнула от страха в его руках. Но потом взяла себя в руки. — Он не поступит так. Не поступит.
— Он может так поступить, очень даже может. И тогда ваша жизнь будет разрушена. Подумайте о скандале, который разразится. Куда вам идти тогда?
— Я не знаю. — И снова ее охватила дрожь. Смелость оставила ее перед лицом опасности того шага, который она собиралась сделать. — Мне кажется… я всегда могу вернуться домой.
— Или стать моей любовницей.
Говоря это, Люк знал, что именно на это он и надеется. Он желал ее, и у нее был выбор прежде, чем Брэдон отвергнет ее.
Она могла вернуться в Индию, вновь совершив опасное трехмесячное плавание, преследуемая позором, и там, лишенная всякой поддержки, попытаться найти себе менее разборчивого мужа или и вовсе стать одной из женщин сомнительной репутации.
— Вашей любовницей? — Мгновение она, казалось, не понимала этого слова, но затем все ее тело содрогнулось от негодования. — Вы… вы — мерзавец! Я не кажусь вам достаточно удобной для женитьбы, но вы готовы содержать меня для развлечения! — Она попыталась вывернуться из его рук. — Отпустите меня немедленно…
Люк ослабил объятия, боясь повредить ей, но не настолько, чтобы она могла освободиться. Затем прижал ее к своей груди, одна ладонь его легла ей на спину, другая коснулась волос, он поцеловал ее.
Он убеждал себя, что это нужно, чтобы прекратить сцену, которая может привлечь в сад прочих людей. Эта рациональная мысль занимала его достаточно долго, он почувствовал губами ее плотно сжатые губы и проник в них языком, как будто проникая в девственное тело. Это неправильно, это восхитительно — это рай. От нее исходил вкус вина, фруктов и женщины, он тонул в ней, пока она не извернулась, ударив его коленом. Если бы ей не помешала юбка, удар пришелся бы в пах, но колено ударило его в бедро, поцелуй был прерван.
— Как вы посмели… — произнесла она ослабевшим голосом, у нее подогнулись колени.
Люк оперся на постамент статуи рядом с ним и хотел извиниться. Но затем он увидел ее лицо в лунном свете. Ее глаза были широко раскрыты, губы приоткрыты, лицо выражало не страх женщины, подвергшейся насилию, но муку страсти и нерешительности. Ей, как и ему, этот поцелуй принес терзающую тоску, страх и волнение.
— Вы цените честь и правду, — сказал Люк, не обращая внимания на ее слова. Если он прав, ее слова обращены скорее к ней самой, нежели к нему. — Так скажите мне, что вы не желаете моих поцелуев. Скажите, что не хотите быть моей любовницей. Заставьте меня поверить вам.
— Самовлюбленный дьявол, — прошептала она.
— Смелей, скажите мне это. Намного проще, чем признаваться Брэдону в том, что было на острове.
— Так не должно быть. Это грех, если это так.
— Я просил сказать правду, а не читать мораль, — сказал он и увидел, как Эйврил вздрогнула от этой резкости.
— Да! — бросила она ему. — Да, я хочу быть вашей любовницей. Да, я хочу отдать вам свою девственность. Вам легче теперь? Должно быть, легче, потому что я разбита.
И сейчас в ее всхлипывании кроме гнева звучало горе.
— Эйврил… — Вожделение отхлынуло от него так же быстро, как и пришло, опустошив его. — Эйврил.
Он поднял руку, чтобы коснуться ее щеки. Он не мог взять ее девственность и знал это. Если существует даже самая малая вероятность того, что ее брак состоится, ему следует оставить ее нетронутой. И как только могло случиться, что он стал так заботиться о ее судьбе?
Он провела пальцами по завиткам волос вокруг ее ушей и услышал ее легкий вздох, который можно было расценить положительно, и все прежние чувства тотчас вернулись к нему. Нежность, желание и осознание того, что она с ним здесь.
