Стефани Лоуренс - Сколько стоит любовь?
Он хорошо знал дом и сад и, очутившись во дворе, быстро зашагал через заросли к калитке в дальней ограде. На другом конце участка находился «Жокей-клуб».
– Сюда? – спросила она, показав на рощу.
Он кивнул. Прис приподняла подол и пошла вперед. Инстинктивно вглядываясь в тени поддеревьями, он догнал ее.
– Оставлю тебя у черного хода, а сам обойду здание и поговорю с охранниками.
– Ты часто заглядываешь сюда по ночам?
– Время от времени. Иногда мне приходят в голову интересные идеи, особенно после разговора с отцом.
– Ты сказал, что он был хранителем Книги родословных.
– Совершенно верно. Можно сказать, что это наследственное занятие. Мой дед первым начал вести эти записи.
Перед ними простиралась опушка леса. Он взглянул на ее ноги и порадовался, что на ней кожаные туфли, хотя и на довольно высоких каблуках. Тонкие танцевальные туфельки уже давно бы промокли, а после путешествия через лес и вообще порвались.
Потянувшись к ее руке, он остановил девушку у самых деревьев, снова бросил взгляд в сторону теней и поморщился:
– Шиповник.
Девушка ойкнула и с тоской оглядела бахрому шали и длинные юбки.
Он остановился, нагнулся и подхватил ее на руки. Она проглотила вопль и пробормотала ирландское ругательство из тех, которые он хорошо знал.
Спрятав улыбку, он прижал ее к себе.
– Собери шаль.
Все еще неблагодарно бормоча гадости в его адрес, она подняла шаль повыше.
Он нырнул под ветку и понес ее в чащу. Здесь не было протоптанных дорожек, но и особенно густых зарослей не наблюдалось. Он легко обходил попадавшиеся на пути кусты.
Ему показалось, она терпеть не могла зависеть от кого-то и ей совсем не нравилось, что сейчас именно он правит бал. Что ж, вполне понятно, но ей придется к этому привыкнуть.
В ночном лесу шла своя жизнь: неподалеку раздавался громкий хор цикад, что-то царапалось, ветки трещали. Он видел, как напряженно всматривается она в темноту: очевидно, все еще ожидала, что ее «знакомый» попытается снова вломиться в клуб.
И это напомнило ему о том, насколько серьезно обстоят дела и почему он собирается нарушить свое до сих пор непререкаемое правило и показать ей реестр.
Наконец они вышли из леса, и она тут же стала извиваться, пытаясь освободиться.
Он поставил ее на ноги. Она расправила юбки, закуталась в шаль и со вздохом пробормотала:
– Спасибо.
Диллон ухмыльнулся и, убедившись, что вокруг по-прежнему никого нет, подхватил ее под руку.
– Пойдем.
Они зашагали по аккуратно подстриженному газону к дорожке, ведущей к черному ходу, и поднялись на невысокое крыльцо.
– Подожди здесь, – велел он. – Я обойду кругом и впущу тебя.
Прис кивнула. Диллон исчез за углом.
Охранники, болтавшие возле жаровни, подняли головы и, узнав хранителя, приветливо заулыбались.
– Мистер Кретон! – воскликнул один, почтительно коснувшись козырька кепки. Диллон вытащил из кармана ключи и улыбнулся в ответ.
– Я немного побуду у себя в кабинете.
– Хорошо, сэр.
Он поднялся на ступени.
– Все думают, что я у леди Хелмсли, но я улизнул и пришел через лес. Там все тихо.
Как он и надеялся, старший охранник тут же уловил смысл его слов.
– Что ж, в таком случае… Джо собирался делать обход, но раз там все чисто, с этим можно подождать.
– Совершенно верно. Я останусь на час-полтора, – пообещал Диллон, открывая дверь. Повернул ключ в замке и направился по коридору.
Ночной сторож, сидевший в маленькой будочке, высунул голову, но, увидев вошедшего, бойко отсалютовал. Он давно привык к ночным визитам Диллона.
Тот дошел до конца коридора и свернул к черному ходу. Не успел он открыть дверь, как в нее влетела Прис, нервно кутаясь в шаль. Он запер дверь, обернулся и обнаружил, что она уже бредет по коридору, заглядывая в комнаты. Диллон поспешил догнать ее, взял за локоть и прошептал:
– Сюда.
Она вздрогнула, но не от холода.
Осознав, что его чувственность снова проснулась всего лишь от ее близости, он почти втолкнул ее в комнату. Отпустил Прис, запер дверь и подошел к большому окну.
– Оставайся на месте.
Задернул тяжелые шторы, погрузив комнату в беспросветную тьму. Подойдя к письменному столу, он ощупью нашел трутницу, лежавшую около подноса с перьями, высек искру, зажег большую лампу, стоявшую на углу стола, и отрегулировал фитиль.
Свет залил комнату. Прис подошла к шкафу и стала рассматривать книги.
– Одного тома не хватает.
На третьей полке действительно зияла щель. Она повернулась к нему, вопросительно подняв брови.
– Он в комнате клерков. Подожди, я его принесу. Прис недоуменно нахмурилась:
– А что, это всего одна книга?
У самой двери он обернулся и удивленно спросил:
– Что тебе нужно: увидеть реестр целиком или какой-то определенный том?
Прис понятия не имела, что ей нужно, и поэтому просто пожала плечами.
– Каждый том Реестра пород содержит сведения о лошадях, родившихся в один год, – со вздохом объяснил он. – На скачки допускаются только двухлетки и старше. В реестре этого года записаны лошади, которым к первому мая исполнилось два года. Сведения о лошадях, которым теперь три года, тех, что до того не участвовали в скачках, тоже приписываются к этому реестру.
– В таком случае мне все равно, но, может, самый последний будет лучше?
Мошенничество, в которое замешан брат, готовится именно сейчас, поэтому самый последний том, возможно, и содержит то, за чем он охотится.
Диллон молча кивнул и вышел.
Прис снова подошла к столу, сбросила шаль и, сложив, повесила на стул. В комнате было тепло, но ее сотрясал нервный озноб.
Господи, хоть бы она сумела сообразить, какую аферу задумали мошенники, какая опасность грозит Расу!
Она снова и снова перебирала в памяти последние события: попытки добраться до реестра, схватки с Диллоном, последнее свидание вчерашней ночью.
Ее грехопадение, пусть и во имя правого дела.
О нет, у нее просто не осталось сил притворяться, что она отдалась Диллону Кэкстону только ради возможности увидеть реестр и спасти брата.
Жаль только, что Диллон считает именно так.
Всего лишь воспоминание… и она снова ощущает знакомое волнение их буйной безумной скачки. Ураган, который они создали, выпустили на свободу. Чувственные восторги и наслаждения, которые они делили.
Где-то в коридоре хлопнула дверь.
Девушка глубоко вздохнула. Ложь, обман, даже грех умолчания давались ей нелегко. Только стремление уберечь брата позволило ей бессовестно обмануть отца и втянуть в заговор Юджинию и Аделаиду. Она всегда была слишком уверена в себе, чтобы лицемерить, и требовала, чтобы мир мирился с ее недостатками, воспринимал ее такую, какова она есть. Всегда дерзко бросала вызов любым бурям.
