Луиза Аллен - Помолвка виконта

— Конечно. Мы все обсудили этим утром. Я уже выбросила это из головы.

— Мне бы хотелось того же. Боюсь, я был несколько… колюч сегодня утром. — Темная бровь снова приподнялась. Десима не могла решить, говорит ли он иронически.

— Безусловно, были. Почему?

Ему хватило вежливости понизить голос при ответе.

— Потому что мне показалось, будто вы увлечены друг другом.

Десима бросила взгляд на Генри и Оливию, но они были поглощены оживленной беседой. Оливия слегка покраснела и жестикулировала, что-то описывая, что было совсем не в ее духе.

— Ну, вы ошиблись, — сердито отозвалась Десима. — Мы всего лишь хорошие друзья. И вообще, какое вам до этого дело?

— Теперь я сам вижу, что ошибся, — заметил Эдам. — В конце концов, он доходит вам только до… — Эдам провел рукой по верху груди.

— Если бы я его любила, рост не имел бы значения, — чопорно отозвалась Десима. — И повторяю: какое вам до этого дело?

— Разумеется, я ревную. — Он произнес это таким тоном, словно говорил о погоде.

Десима уставилась на него, чуть не забыв закрыть рот. Генри был абсолютно прав — Эдам добавил ее к своей коллекции и испытывал к ней чувства собственника, хотя был помолвлен с другой женщиной.

— Мне следует напомнить вам, что вы помолвлены? — свирепо шепнула она.

— Я это знаю. Какая жалость, что в Англии не разрешены гаремы.

— Вы ведете себя возмутительно, — упрекнула его Десима, понимая, насколько нелепо читать мужчине лекцию шепотом над пирожками с омарами. Эдам, несомненно, поддразнивал ее, но она не могла позволить ему выйти сухим из воды. — Бедная Оливия…

— …Флиртует? — закончил шепотом Эдам, кивнув в сторону невесты.

— Конечно, она… флиртует. — Господи, кто бы мог подумать? Кроткая маленькая Оливия смотрела в глаза Генри, поигрывая ресницами. Что сделает Эдам? Десима с ужасом наблюдала за ним, в любой момент ожидая его вмешательства.

— Бедняжка никогда не могла вырваться из-под влияния своей мамы достаточно надолго, чтобы снизойти до маленького безобидного флирта, — пробормотал Эдам на ухо Десиме, заставив волосы у нее на затылке встать дыбом. — Я, безусловно, не собираюсь читать ей лекцию в вашем духе.

Итак, Эдам был настолько уверен в Оливии, что смотрел сквозь пальцы на ее флирт с таким красивым мужчиной, как Генри. Почему же тогда он был таким «колючим», когда думал, что они с Генри увлечены друг другом?

— Почему вы хмуритесь? — Эдам щелкнул пальцами проходящему мимо официанту, потребовав еще два бокала шампанского.

— Потому что я не понимаю вас, — откровенно призналась Десима. — Вы кажетесь совершенно непоследовательным.

— Благодарю вас. — Эдам слегка поклонился. — Но непоследовательными бывают дамы. Я стараюсь быть загадочным.

— Чепуха, — отозвалась Десима. — Вам незачем важничать, чтобы быть интересным, и перестаньте пытаться уверять меня в обратном. — Она забыла понизить голос, поэтому Оливия и Генри с удивлением повернулись к ней. — Лорд Уэстон дразнит меня, — объяснила она, глотнув из бокала.

— Кому-нибудь из дам нужен лед? — быстро спросил Генри, бросив на Десиму предупреждающий взгляд.

Она сморщила нос. Шампанское делало ее удивительно легкомысленной. Это было восхитительное чувство, так непохожее на то, которое она всегда испытывала на балах в прошлом, сидя в углу с престарелыми толстыми вдовами.

Десима сделала еще один глоток и покачала головой:

— Нет, благодарю вас, сэр Генри.

— Тогда, возможно, вы потанцуете со мной? — спросил ее Эдам, взял ее танцевальную карточку, висящую на запястье, и открыл. — Если я не ошибаюсь, следующий танец — вальс.

— Я не танцую, милорд.

— Очевидно. В данный момент вы заняты шампанским. Но если вы закончили…

— Вы неправильно меня понимаете. — Десима почувствовала, что краснеет. — Я не собираюсь танцевать.

— Но вы танцевали весь вечер. Вы отвергаете меня как партнера? Я обижен.

— Я… нет… я имею в виду… — Десима с безнадежным видом смотрела на лицо Эдама, терпеливо ожидавшего, пока она перестанет колебаться. Она действительно много танцевала и с разными мужчинами. Не было никакой причины, по которой Десима могла отказать Эдаму. И она сдалась. — Благодарю вас, лорд Уэстон.

Она видела, что Генри приглашает на танец Оливию, и они вчетвером выбрались на танцпол, когда раздались первые звуки музыки. Десима стояла в нерешительности — уверенность, наполнявшая ее с тех пор, как мистер Мейс повел ее танцевать, испарилась полностью.

— Десима? — Эдам терпеливо ждал, и с чувством обреченности она шагнула в его объятия. Когда Десима перевела дыхание, знакомые запахи — цитруса и тела Эдама — так подействовали на нее, что она почувствовала слабость в ногах. Но рука Эдама крепко держала ее, как спотыкающуюся лошадь, и они начали танцевать.

— Это платье вам особенно идет, — заметил Эдам. Десима услышала иронию в его голосе и быстро взглянула ему в лицо, но, к счастью, он не разглядывал округлость ее полуобнаженной груди. — Веснушки рассыпаны повсюду, не так ли?

— Нет, не так, — отозвалась она. — Вероятно, вы видели каждую мою веснушку, но я была бы вам признательна, если бы вы не упоминали о них снова — в конце концов, это неприлично.

— Вы заставляете меня забывать о приличиях, — произнес он жалобным тоном, поворачивая ее вокруг менее энергичной пары танцоров. На мгновение их тела прижались друг к другу — Десиму обдало жаром, и она тут же отпрянула.

Растерянная, она заговорила о первом, что могло вернуть их на землю и заставить вспомнить об обязательствах:

— Когда ваша свадьба?

— Восемнадцатого июня.

— О! — Что сказать теперь? — И где?

— Понятия не имею. Моя будущая теща еще не озвучила свое решение по этому поводу.

— А Оливия не имеет права голоса? Мне кажется, у невесты должны быть свои соображения о том, как должна проходить церемония.

— Оливия полностью подчиняется матери, — сказал Эдам, скрипнув зубами.

Это, пожалуй, могло объяснить явное равнодушие Эдама к предстоящему браку. Из того, что Десима знала о миссис Ченнинг, она не могла представить ее в роли сговорчивой тещи.

— Готова держать пари, что в будущем вы будете одерживать верх во всех столкновениях с этой дамой, — заметила она.

— Во всяком случае, я намерен так поступать. Но пока Оливия не удалена из ее орбиты, ссоры с ней не приведут ни к чему, кроме огорчений ее дочери.

— Вы заботитесь о чувствах Оливии? — Впервые Десима услышала от него что-то выражающее его отношение к невесте.

— А вы считаете меня бесчувственным? Я очень люблю Оливию и хочу, чтобы она была счастлива. — Эдам посмотрел на нее — его серые глаза помрачнели, контрастируя с веселой музыкой. — Она робеет передо мной — боится открыто выражать свою привязанность.