Интриги Марии. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони
И Шеврез, приветливый и улыбающийся, как обычно, с ходу попал в самое пекло размолвки. Появление герцога нисколько не успокоило его супругу, которая тотчас же бросилась к нему:
— Рассудите же нас, друг мой! Вот мсье де Мальвиль собирается оставить службу у меня, чтобы поступить в мушкетеры господина де Тревиля… Сделайте милость, скажите же ему, что вы об этом думаете, поскольку он и в самом деле упоминал о вас.
Клод взял руку своей жены, поцеловал ее и, не выпуская из своей руки, стал успокаивающе похлопывать:
— Ну-ну, дорогая! Не распаляйтесь. Я в курсе дела. Как, впрочем, и Бассомпьер, это он ходатайствовал о том, чтобы Мальвиля приняли к де Тревилю.
— Не поговорив со мной? Это что же, заговор?
— Ничуть! Бассомпьер умеет ценить людей, а этот человек поразил его своими достоинствами, едва прибыв в Руайан. У нас с ним был разговор на эту тему. Хоть он и состоял при вашем покойном супруге, — добавил он, вдруг посерьезнев, — если он не решит остаться при молодом герцоге Люине, вашем сыне, будет лучше, если он поступит на королевскую службу. В моем представлении это наиболее достойный выбор!
— Достойный? — взвилась Мария. — Так я уже не хозяйка в своем собственном доме?
— Вы теперь герцогиня де Шеврез, и будет лучше для всех позабыть о мадам де Люин. Мои поздравления, Мальвиль!
— Благодарю вас, монсеньор.
Все это, за исключением последней фразы, Клод произнес весьма суровым тоном. Это было так несвойственно ему, что Мария не нашлась, что возразить. В то же время она понимала, что ее супруг, возможно, старался стереть следы сомнительного прошлого. И это заставило ее задуматься. Может ли быть, что, удовлетворив свою страсть, он уже начал сожалеть об их браке? Браке, которому в значительной степени содействовал Габриэль. Этим можно было бы объяснить его нежелание видеть подле себя живое напоминание о своих колебаниях и последующем поражении.
— Хорошо, — сказала она. — Ступайте, мсье де Мальвиль, не стану вас более задерживать! Впрочем, я даже не уверена, что мне хотелось бы этого!
Месть была весьма жалкой, но она позволила Марии сдержать подступающие к горлу слезы. Она так привыкла опираться на Габриэля, что его отступничество казалось ей едва ли не изменой, ибо она полагала, что он привязан к ней значительно сильнее. Она привыкла подчинять себе мужчин, а тут вдруг они решили объединиться против нее и сделаться преградой, преодолеть которую она была не в силах. И эта преграда перед ней возникла снова во имя короля! Все это лишь подпитывало ее злобу…
Время было уже позднее, но Габриэль счел делом чести покинуть особняк немедленно. Учитывая характер последнего разговора, выбора у него не было. Он поднялся к себе, чтобы быстро собрать вещи, чуть больше времени ушло на утешение Пона, удрученного необходимостью покидать удобное жилище и кухню, которая, несмотря на его ворчание, в целом его вполне устраивала.
— И куда же мы отправимся, хозяин? — ныл он.
— Скоро увидишь! И прекрати стонать! Тебя ждет повышение в звании.
— Да ну?
— Разумеется! Ты служил дворянину из свиты знатной дамы, а нынче станешь слугой королевского мушкетера! Это особая рота, охраняющая Его Величество!
— А на что ж тогда личная стража?
— Стража охраняет короля, когда он в одном из своих дворцов. Мы же последуем за ним всюду, куда он только прикажет.
— Всюду? Значит, и на войну тоже?
— Ясное дело! Хватит вести праздную жизнь! Мы же мужчины, черт возьми!
Пон после некоторых колебаний промямлил «да» столь неубедительно, что его хозяин рассмеялся:
— Это обоим нам пойдет на пользу! Тебе в особенности: у тебя уже начало расти брюшко!
Еще несколько вздохов, и они спустились во двор, чтобы забрать из конюшни лошадь Мальвиля, которая была его собственностью, хоть он мог брать любую из лошадей по желанию.
Он погрузил на животное свои немногочисленные богатства и, взяв поводья, пересек двор, откуда вечерние сумерки уже прогнали камнетесов и скульпторов, нанятых для обновления дома. Затея эта обошлась в целое состояние, но с каждым днем становилось все очевидней, что Шеврез хотел стереть всякое воспоминание о покойном Люине.
Мальвиль собирался уже пройти через ворота, когда от стены отделилась тень.
— Погодите минутку, шевалье!
— Мадемуазель дю Латц? — отозвался Габриэль. — Вы что-то хотели мне сказать?
— Да. Где вы теперь будете жить?
— Вас это интересует?
— Лично меня — нет, но в интересах мадам я предпочла бы знать это.
— Я больше не служу мадам…
— Конечно, однако я ни за что не поверю, что вы откажете ей в помощи, если таковая понадобится.
— Разве я когда-либо говорил нечто подобное? Разумеется, она может рассчитывать на меня, если только ей не придет в голову мстить королю… а что-то подсказывает мне, что к этому идет дело, что вы знаете об этом и тогда именно вам может понадобиться помощь.
— Дайте мне все же ваш адрес…
— На первое время — гостиница под названием «Цветущая лоза» на улице Нонэн-д'Иерр возле дворца де Сане. В дальнейшем я рассчитываю подыскать жилье неподалеку от особняка де Тревиля. А теперь позвольте откланяться. Если мы с Поном прибудем чересчур поздно, нам может не достаться ужина. Целую ваши ручки, мадемуазель дю Латц. Присматривайте за своей хозяйкой. Что бы вы там ни думали, я очень люблю ее, но искренне считаю, что больше ей не нужен. И я вправду спешу!
Напрасно Габриэль беспокоился насчет вечерней трапезы. В восторге от того, что возлюбленный поселился у нее, прекрасная Эглантина готова была забить целого бычка, если бы понадобилось. Но обошлось и без этого. Она предложила гостю лучшие кушанья и вина, не говоря уже о комнате, где его ожидало кокетство и прочие ухищрения, весьма уместные, чтобы заставить его позабыть о печальном положении бездомного. Хозяйка всегда не доверяла этой Шеврез, считая ее чересчур соблазнительной, чтобы любящее сердце Эглантины могло оставаться спокойным. Этот вечер, приведший возлюбленного «рыцаря» под ее кров, был самым прекрасным в ее жизни, и, твердо решив удержать его, она со следующего дня отвела Габриэлю и его слуге отдельную комнату. А если слуга согласится помогать время от времени по хозяйству, то финансовая договоренность между ними скажется весьма выгодно как для кошелька Мальвиля, так и для его достоинства. Пон с радостью согласился: его накормили вкусным ужином, пусть даже спать эту первую ночь ему пришлось возле очага, завернувшись в одеяло, а жизнь во дворце де Шевреза приучила его к комфорту.
Договорившись таким образом обо всем, Габриэль отправился на улицу Шерш-Миди, чтобы поступить в распоряжение своего капитана.
Несколько
