Жаклин Санд - Принцесса Конде
Де Ру положил ладонь на рукоять шпаги, мысленно желая, чтобы нахальный гвардеец дал-таки ему повод ею воспользоваться.
Щеки Анны-Женевьевы вспыхнули. Как этот лейтенант смеет обращаться с ней так грубо, да еще на людях!
– Вы поразительно злопамятны, лейтенант, – процедила сквозь зубы молодая женщина, потирая руку.
Чего доброго, на руке останется синяк. Хватка у господина де Фобера оказалась железная.
– Я уже начинаю жалеть, что явилась сюда.
– И правильно делаете! Какого дьявола вы пришли? Писать разучились?
– Да как вы смеете?!
– А что вы думали? Нет, конечно, мне будет очень лестно, если по Парижу пойдет слух, что сама Анна-Женевьева де Лонгвиль отличает лейтенанта де Фобера. А вам? Мой одуревший от обильных возлияний родственничек едва не пригласил вас к обеду. И что бы вы, интересно, делали, мадам, если бы он настоял на своем приглашении? Велели бы своему телохранителю перебить челядь?
– Просто… – герцогиня смутилась.
В сущности, она ведь была начинающей заговорщицей и пока еще многого не понимала.
– Просто у меня для вас важные новости. Мы нашли книгу. И я подумала…
– Вы прочитали записку?
– Нет, но… Вот!
Она почти торжественно продемонстрировала Эме увесистый фолиант о соколиной охоте.
– Хорошо. Отправляемся гулять.
Эме попытался вновь взять Анну-Женевьеву под локоть, но та предусмотрительно отстранилась.
– Достаточно, шевалье. Вы меня, чего доброго, покалечите. Особенно если идти придется далеко.
– Недалеко. На улицу Святой Анны. Как раз в вашу честь.
– Почему именно туда? – недовольно поинтересовался де Ру.
Он знал, что жителям улицы Святой Анны было далеко до святости.
– Может, сразу во Двор Чудес?
– Я там живу, – любезно пояснил де Фобер. – К тому же у господина де Кавуа гораздо больше шансов узнать герцогиню де Лонгвиль даже в этом скромном платье, чем у обитателей улицы Святой Анны. Но в следующий раз, обещаю, во Двор Чудес тоже наведаемся.
– Следующего раза не будет, – нахмурился Фабьен.
– Не нервничайте, шевалье. У вас такое лицо, словно весь Париж кишмя кишит разбойниками и грабителями. Заверяю вас, это заблуждение. Вот видите, госпожа герцогиня ни капли не боится, не правда ли?
Анна-Женевьева демонстративно вздернула подбородок. Чего еще она может бояться после того, что услышала сегодня ночью?
– Это ваш флигель? – осторожно спросила она, заметив, что де Фобер извлекает из-за пояса ключ. – Очень милый.
– Причем внутри еще более милый, чем снаружи, – пробормотал лейтенант, распахивая дверь. – Проходите вперед и поднимайтесь по лестнице в спальню. В гостиной у меня не прибрано.
– В спальню? – насмешливо переспросила Анна-Женевьева. – А не слишком ли мы торопимся?
– Помилуйте, уже почти час дня! Мы не торопимся, мы опаздываем!
– Не забывайтесь, сударь, – прошипел Фабьен.
Эме только пожал плечами.
– Присаживайтесь, сударыня.
В комнате лейтенанта почти не было мебели, но стул для Анны-Женевьевы все же нашелся. На спутника герцогини де Фобер не обращал ни малейшего внимания.
Эме вытащил из секретера стопку бумаги и перо, положил все это на стол, герцогиня достала книгу, и оба они зачарованно уставились на фолиант так, словно перед ними была живая змея.
– Ну, – не выдержала молодая женщина, – чего вы ждете? По глазам вижу, вам не терпится.
– Я надеюсь, вы сделали для себя копию шифра, сударыня?
– А вы?
– Я тоже. Но вполне доверяю вашей. Начнем?
Лейтенант осторожно раскрыл книгу и с видом фокусника обмакнул перо в чернила, но тут же отложил его в сторону.
– Как вы ее нашли?
– Это обязательно рассказывать? – Герцогиня чуть заметно побледнела.
– Желательно.
– Если коротко, то по счастливой случайности!
Герцогиня побледнела еще сильнее: ей не хотелось рассказывать постороннему человеку о том, что довелось вчера услышать. Но делать было нечего. Похоже, она должна научиться совершать решительные шаги и верить людям, с которыми у нее общие интересы. И она сказала:
– Я понимала, что книга должна лежать в кабинете мужа. Но герцог не допускает меня туда, а комнату запирает… Шевалье де Ру помог мне открыть замок. Мы искали достаточно долго, но ничего не могли найти. Потом неожиданно явился герцог, а с ним – мой отец… Мы едва успели спрятаться, чтобы нас не заметили.
Анна-Женевьева судорожно сжала пальцы. Она совсем не владела собой. Из глаз ее хлынули слезы. Де Ру тотчас очутился рядом и положил руку на вздрагивающее плечо хозяйки.
– Извините, шевалье, но то, что нам пришлось услышать, было не очень приятно для ее высочества. Может быть, не стоит об этом говорить? – с легким раздражением в голосе спросил он у де Фобера.
– Нет! – Госпожа де Лонгвиль вскинула голову. – Как раз про это я могу сказать! Я уверена, что мой отец и мой муж связаны какими-то тайными интересами! Они говорили про бумагу… Бумагу, подписанную принцем Орлеанским еще при жизни Ришелье. Там – отречение Гастона от прав на престолонаследие. Отцу очень нужна эта бумага. И он требует, чтобы Лонгвиль нашел ее.
Де Фобер покачал головой. Так и есть. Конде решили получить власть в свои руки. Если Гастон имел дурость подписать подобное отречение, то регентство вполне может достаться принцу Конде как еще одному ближайшему родственнику короля.
– И почему это вас так заботит, ваше высочество? – осведомился он.
Герцогиня устало вздохнула.
– Шевалье, я буду помогать вам во всем, о чем вы только попросите. Если вчера мне было просто любопытно, то сегодня мною движут иные интересы. Мнение моей семьи стало для меня безразличным. Вчера отец открыто сказал Лонгвилю о том, что ему, герцогу, уже заранее заплачено за возможность в нужный момент устроить мятеж в Нормандии, а также за поиски бумаги, подписанной Гастоном. Заплачено хорошо. Моим приданым и мной самой. Я скрепляю союз между Конде и Лонгвилем… Ладно, довольно об этом. Надеюсь, что речь в записке пойдет совсем о другом. Вы спросили, как мы нашли книгу? Волей случая. Она лежала в особом футляре, который сделан в виде подставки под цветочный горшок. В кабинет случайно забежала кошка и сбила этот горшок… Видимо, герцог пользовался книгой для составления ответной записки. Он не закрыл футляр как следует. Между страниц книги была расшифрованная записка. Я прочла, но не успела скопировать. Там ничего особенного.
– Вы можете дословно повторить ее содержание? – гораздо более мягким голосом попросил Фобер.
– Конечно. Вот что в ней говорилось: «Я пока что не могу гарантировать вашей милости точность информации. Немного терпения. Влюбленные не могут долго обходиться друг без друга и непременно совершат глупость, которая их выдаст». Подписи не было.
