Лаура Кинсейл - Летняя луна

«Ну слава Богу, – подумал Рансом. – Давай же, говори».

– Ваша светлость, – начал Пилл и остановился. Ежик снова уверенно направлялся к бездне. – Ваша светлость…

Рансом прикрыл глаза, а затем снова открыл их.

– Похоже, я самый светлейший парень во всей стране, – негромко сказал Рансом.

– Простите меня, – Пилл кашлянул, защищаясь. – Кажется, на меня напало косноязычие.

– В самом деле, мистер Пилл, не нужно стесняться, уверяю вас. Пожалуйста, продолжайте.

– Ваша светлость… – Священник опустил голову, уставившись на ковер. Рансом вытянул руку, чтобы поймать ежика до того, как он кувырнется через край стола. – Ваша светлость, я прошу вашего разрешения ухаживать за вашей сестрой Блайз.

– Проклятие! – Рансом отдернул руку и сунул средний палец в рот.

Мистер Пилл с испугом смотрел на него.

– Простите меня. – Рансом вынул палец изо рта и сжал его здоровой рукой. – Что вы сказали?

– Ваша светлость, – повторил Пилл, – умоляю, разрешите мне просить руки вашей сестры, чтобы на ней жениться.

– Да. Моей сестры. – Ежик вновь перебирал лапками в направлении края стола. Рансом схватил его, просунув под животиком указательный палец. Вдруг ежик свернулся в клубок, и сотня иголок вонзилась в кожу. – О Господи! – воскликнул Рансом, но ловушка стиснулась еще сильнее, и из горла его вырвался сдавленный стон. Он дернул руку назад, но ежик держался за палец мертвой хваткой. Рансом попробовал оторвать животное, но эта попытка закончилась лишь новыми уколами.

– Позовите Мерлин, – сквозь стиснутые зубы приказал он. – Приведите сюда Мерлин, быстрее.

Мистер Пилл не двигался, таращась на него.

– Сейчас же! – взревел Рансом.

– Ваша светлость. Простите, ваша светлость, но…

– Приведите мисс Ламберн!

– Сейчас, ваша светлость! – Мистер Пилл быстро вышел из комнаты. Рансом сел за стол и оперся лбом о свободную руку. Если он делал пальцем хоть малейшее движение, иглы впивались еще глубже, и казалось, что палец обжигает открытый огонь.

Он ждал. Прошло уже несколько минут. Рансом тяжело вздыхал и проклинал всяких глупых животных. Ежик, похоже, не собирался ослабить хватку. Рансом издал тихий, жалобный стон, а затем, положив голову на локоть, начал ласково уговаривать ежика:

– Тебе нечего бояться, – пообещал он зверьку. – Никаких волков тут поблизости нет. Я дам тебе целую миску сливок. Кстати, как ты относишься к червякам? Любишь червяков? Мы будем вместе пить чай. Куда, черт возьми, подевалась Мерлин? Ради бога… ох, нет… ну, пожалуйста. Не надо давить сильнее. Не надо, пожалуйста. Послушай меня. Червяки и сливки. У нас будет много сливок и много червяков. Червяки хорошие, жирные. Садовники только и ждут команды. Я прямо сейчас прикажу им. Но как же я смогу позвонить в колокольчик, если ты не отпустишь мой палец…

– Может быть, я могу позвонить за вас, сэр?

Рансом поднял голову. Он поморщился, потому что из-за резкого движения ежик впился еще сильней. Перед его столом, улыбаясь, стоял незнакомец с веснушками и дьявольски зелеными глазами, так шедшими его ирландскому акценту.

– Майор Куинтон О’Салливан О’Тул О’Шонесси, – представился офицер, церемонно кланяясь. – Я как раз проходил через холл, чтобы встретиться с его светлостью Шелби Фолконером с целью задать один маленький вопрос касательно финансов. Дверь была открыта, и я не мог не услышать ваш страдальческий голос. Сэр, моя добрая матушка не простила бы, если бы ее единственный сын упустил случай прийти на помощь.

Рансом открыл было рот, чтобы грубо попросить его удалиться, когда в памяти вдруг вспыхнула та глупая шуточка из письма военного министра.

– Как вас зовут, вы сказали? – переспросил он.

– Ах, простите бедного сына моих родителей, меня зовут О’Салливан О’Тул О’Шонесси. Этим именем наградили меня Господь Бог и старший офицер, мой начальник.

Рансом бросил взгляд на ежика, стиснувшего его палец:

– Каждому из нас выпадает своя доля испытаний, разве нет? Скажите, а кто ваш начальник?

Ирландец посмотрел Рансому прямо в глаза. Тихим голосом, без следа ирландского акцента, он сказал:

– По-моему, вы как раз недавно получили письмо от него.

– Правда? Я получаю обширную корреспонденцию от разных людей. Скажите, майор, вас представляли королевской особе?

Офицер усмехнулся:

– Герцог Йоркский услышал мое имя и сказал: «О Боже». Сэр, это было так неловко, да и мой командующий стоял рядом и тоже слышал.

– Не сомневаюсь. – Рансом сумел слегка улыбнуться. – Добро пожаловать в Фолкон-Хилл. Нам следует называть вас всеми этими именами?

– Ну что вы, сэр, можете называть меня просто О’Шонесси. Или Куин. По-дружески.

Ежик слегка ослабил хватку, но тут же усилил ее вновь. Рансом поморщился:

– Как долго вы сможете пробыть у нас?

Куин пожал плечами. Он склонил голову, и утреннее солнце подчеркнуло красивую рыжину его волос.

– Понимаете, сэр, кроме основного дела – приглядеть тут за некоторыми дамочками – мне бы хотелось прояснить маленький вопрос о чеке его светлости.

Рансом нахмурился. Ему не нравилось, что Шелби так использовали – заманили и заставили задолжать какому-то агенту военного министерства. Если бы Рансом узнал об этой уловке раньше, то немедленно положил бы этому конец. Теперь же он отложил этот вопрос для более позднего выяснения, намереваясь стереть виновного в порошок, когда найдет его. Но все же нельзя было не признать, что этот долг служил очень удобным прикрытием. И было приятно осознавать, что Кастлери воспринял его проект достаточно серьезно, чтобы предоставить дополнительную защиту.

Довольный, насколько это было возможно – ведь ежик по-прежнему использовал его палец как игольницу, – Рансом кивнул и отодвинул стул.

– В таком случае у вас есть причина на некоторое время задержаться, – раздраженно сказал он. – Однако я не собираюсь в обозримом будущем выделять дополнительных средств на содержание брата.

– Ах, какой позор, ваше превосходительное высочество. Хотя я именно этого и ожидал. Я слышал, вы редкий скряга.

– Да, именно так. И тем более я не склонен к легкомыслию, когда в палец мне впился еж. Вы, конечно, не знаете, как заставить эту проклятую тварь отпустить меня?

Веселые складочки разбежались от зеленых глаз Куина.

– Нет, не знаю, сэр. Клянусь спасением души, понятия не имею. Но я, кажется, собирался позвать садовника, да? Позвонить, чтобы принесли чаю, точно? Чудесные сочные червяки, округлые как крыжовник, для вашей благородной светлости.

– Убирайтесь, – рассердился Рансом. – Я разберусь с вами потом.

Куин положил руку на грудь: