Барбара Форд - Рождество в Индии
Мудрая дева произнесла в ответ много добрых слов, но не смогла переубедить тысячелучистого. — Не в силах больше сопротивляться Гасителю мрака, она погрузилась в раздумья в страхе перед его проклятием.
«Как бы лучащийся блеском, разгневавшись на меня, не проклял моего ни в чем не повинного отца, и того брахмана! — думала она. — Благочестивый человек, даже если он молод, не должен в ослеплении слишком сильно испытывать пусть скрытые, пламень и мощь, подвижнического духа. Боюсь, теперь я совсем в его руках. Но как я могу сделать то, чего не следует делать: самой отдать себя в жены?»
Долго она размышляла, страшась проклятия. Телом ее овладело смятение, хотя она продолжала улыбаться. Боясь своих родственников и испытывая страх перед проклятием Бога, смущенно и взволнованно она сказала:
— У меня есть отец и мать, и другие родственники, и пока они живы, я не могу нарушить обычай. Если, о Бог, я вступлю с тобой в связь, попирая закон, из-за меня погибнет добрая слава нашего рода. Но если, о лучшее из светил, ты считаешь, что дхарма именно в этом, я исполню твое желание и без ведома родственников. Но пусть я останусь невинной, отдавшись тебе! Ведь ты — это дхарма, слава, доброе имя и сама жизнь людей!
— Ни твой отец, ни мать, ни наставники не властны над тобой! — сказал тысячелучистый Владыка. — Благо тебе, прекрасная Притха! Выслушай мои слова!..
Голос Раджа, теперь, когда я вспоминаю эти ставшие для меня сокровенными строки, звучал в этот миг особенно горячо. Тогда я не знала, а лишь чувствовала душой и сердцем, что его устами со мной говорил Господь, но я еще не была способна принять от него, как дар, свою судьбу…
— Оттого, что девушка ко всем вожделеет, — заговорил Радж твердо, выделяя каждое слово, — она называется канья! Поэтому дева свободна в этом мире! Ты не совершишь никакого греха, красавица! Разве я, движимый любовью к людям, могу сотворить это? Ни женщины, ни мужчины ничем не связаны, прекраснейшая из женщин! Такова природа людей, иное считается порочным. Соединись же со мной, и ты останешься девственной, и родится у тебя многославный и мощнорукий сын.
Притха сказала:
— Если родится у меня сын от тебя, Гонитель мрака, пусть он будет наделен серьгами и панцирем, и пусть будет отважен, велик силой и мощнорук!
— Будет он мощнорук, будет украшен серьгами и облачен в небесные доспехи. И то, и другое я сделаю.
— Я исполню твою волю и отдамся тебе, — сказала Притха, — и пусть мой сын будет, как ты, прекрасен собою, добродетелен и смел!
— Да будет так! — изрек Шествующий по небу.
С душой, погруженной в йогу, он приник к девушке и коснулся ее пупка. Его мощь ошеломила девушку, разум ее помутился, царская дочь упала на ложе.
— Я все исполню, прекрасная из женщин! — сказал Владыка. — Ты родишь сына, первого среди воинов, а сама останешься девой.
— Пусть это сбудется, — смущенно сказала она ему вслед.
С этими словами она, стыдясь своей просьбы, словно подрубленная лоза, упала в забытье на девственное ложе.
Бог Солнца, Жарколучистый, смутив ее своей мощью, силой йоги проник в ее чрево и оставался там, не лишив ее девственности.
— Что же случилось после этого с ней?! — невольно воскликнула я, тронутая рассказом Раджа.
Помолчав, он сказал, с грустью глядя на меня:
— Зачала Притха дитя после десятого дня светлой половины месяца. Из страха перед родными девушка скрывала свое положение, перенося его так, что люди ни о чем не догадывались. Она затаилась в покоях, отведенных для женщин, и так искусно хранила свою тайну, что никто, кроме кормилицы, не понял, в чем дело.
В положенный срок, оставшись девою по милости Бога, она родила мальчика, похожего на бессмертного. Он был облачен в доспехи, в ушах его сверкали золотые серьги, глаза у него были львиные, а плечи — как у быка. Словом, сын Великого был вылитый отец…
Едва произведя младенца на свет, прекрасная Притха по совету кормилицы поместила его в просторную и удобную корзину, мягко выстланную покрывалами и политую снаружи воском, и, обливаясь слезами, опустила эту корзину в воды реки Ашванди. И хотя она знала, что деве не подобает иметь ребенка, она жестоко страдала, успев полюбить своего сына. С плачем, опуская корзину в воду, она говорила:
— Пусть будут добры к тебе, мой сынок, все существа, обитающие в воде, на земле, в воздухе и поднебесье! Да будут легки пути твои и пусть ничто не помешает тебе! Пусть встречные не замышляют против тебя зла, мой сынок! Пусть хранит тебя в воде царь Варуна, владыка вод, а в воздухе — всюду витающий ветер, страж поднебесья! Пусть хранит тебя всякий час лучшее из светил — Пылающий твой отец, который даровал мне тебя, мой сынок, удивительным образом!
Долго и горестно плакала Притха, опустив ту корзину в реку Ашванди. Терзаемая печалью, до полуночи проливала она слезы вместе с кормилицей, горько тоскуя о сыне. Корзину унес поток, а девушка, боясь, что отец может хватиться ее, вернулась в покои царя, объятая горем.
Корзина из Ашванди попала в реку Чарманвали, из Чарманвали в Ямунгу, а потом приплыла к Гангу. Волны Ганга принесли корзину с младенцем в город Чампа.
Корзина уберегла того младенца с чудесным панцирем и серьгами, с его провидением назначенной необыкновенной судьбой…
Голос Раджа умолк.
Я тоже не могла произнести ни слова.
Радж, наконец, заговорил первым:
— Миссис Рочестер, как вам понравилась эта история? Я подошла к Раджу и, тихо дотронувшись до его горячей ладони, спросила:
— Скажи, Радж, почему ты сегодня рассказал мне эту историю?
Индус улыбнулся темными глазами и, чуть склонившись ко мне, сказал:
— Ваши глаза стали видеть иначе после путешествия с мистером Стиксом… В них появилось зрение… Вы сами должны знать, что произошло… с вами.
— Я знаю, Радж! Знаю, — быстро согласилась я.
— Это божественный дар, миссис Рочестер. Вы научились видеть и слышать иначе, чем другие люди, я это сразу почувствовал…
— Но у меня никогда не может быть ребенка, как у Притхи, — грустно сказала я, подойдя к раскрытому в ночь окну. Погруженная в свои беспокойные мысли, я простояла перед звездным небом час или больше…
«Да, — думала я, — Джон научил меня видеть мир глазами Господа…»
Неожиданно я услышала какую-то до боли знакомую мелодию… Где-то неведомый музыкант начал играть волшебную музыку. Он на секунду остановился, затем заиграл вновь…
Сердце мое затрепетало. Я узнала музыкальную тему. В мгновение все стало на свои места, и, едва удерживаясь, чтобы не бежать, я вышла на веранду. Из дальней двери вырвался в ночь свет. Свет пересекала тень человека.
