Сильвия Торп - Романтичная леди
Бекки казалась невероятно напуганной.
– Нет, мисс, не знаю, но я никогда не видела ее такой сердитой, и это – факт! Мистер Фиркин у нее в гостях, но он тут явно ни при чем. Она начала истошно кричать, чтобы вас срочно позвали, как только мистер Джордж зашел к ним в гостиную.
Каролайн резко повернулась:
– Так Джордж вернулся?
– Не больше десяти минут назад, мисс. Неужто его приход так подействовал на хозяйку?
– Возможно, – как-то устало согласилась Каролайн, – хотя я и представить себе не могу, какое отношение ко мне имеют авантюры Джорджа. Считать меня ответственной за его делишки не может даже моя тетя, при всем своем желании!
Она медленно и неохотно спускалась по ступенькам. Ко всему прочему добавился еще и нежелательный визит мистера Фиркина. Она знала теперь, что никогда не выйдет за него замуж, пусть ей пришлось бы прожить в бедности до конца своих дней. Именно мистер Фиркин занимал все ее мысли и, когда она открыла дверь гостиной, оказалась совсем не готова услышать поток ругани, обрушившийся на нее вместо приветствия.
– Явилась наконец-то, ты, лживая негодяйка! – Миссис Крессуэлл аж захлебывалась от ярости. – Ты думала, что обманула нас всех своей сладкоречивой невинностью, но это в последний раз, дорогуша, и тебе еще предстоит в этом убедиться! Иди-ка сюда и ответь мне, что ты можешь сказать в оправдание, прежде чем я навсегда выгоню тебя из моего дома!
Каролайн остановилась на пороге, прислонившись к косяку, выведенная из своего обычного состояния неожиданным взрывом оскорблений.
Лиззи Крессуэлл стояла в центре комнаты, ее дородное тело сотрясали гневные выкрики, лицо налилось кровью. Софи примостилась на низкой кушетке, не то испуганная, не то взбудораженная всем происходящим. Мистер Фиркин устроился поближе к камину, на его ничем не примечательном морщинистом лице застыло выражение горделивого порицания. Джордж застыл у окна, явно сожалея, что вообще вздумал вернуться домой.
– Ничего не понимаю, – удивилась Каролайн. – По какому праву, сударыня, вы говорите со мной подобным образом?
– По какому праву? – завопила миссис Крессуэлл. – Мы это еще посмотрим, голубушка! Значит, ты утверждаешь, что капитан Уайльд отвез тебя в дом своего отца, не так ли? И ты оставалась там все четыре дня, что тебя не было дома? Вот, лживая девчонка! Джордж только-только оттуда, прямиком из Брайтстоун-парка, но они не видели тебя там уже целый год!
– Но почему вдруг Джордж ездил в Брайтстоун-парк? – дрогнувшим голосом спросила Каролайн, бледнея и машинально подняв руку к щеке.
– Не твое дело, почему он туда ездил, мисс! Речь сейчас не о нем! Речь о том, где ты была все эти четыре дня. И спрашивать нечего! Когда молодая женщина уезжает с одним джентльменом, а возвращается спустя несколько дней с другим, разряженная в пух и прах, нет никаких сомнений, чем она занималась все это время!
Каролайн, не двигаясь с места, так и стояла, прислонившись к косяку, слишком взволнованная и сбитая с толку, чтобы даже пытаться защититься.
– Итак, тебе нечего нам сказать? – снова на нее обрушилась тетка. – Ничего удивительного. Какие могут быть оправдания, когда тебя вывели на чистую воду! – Она развернулась и посмотрела на мистера Фиркина: – Как вам повезло, Гораций, что все так сложилось! Я же вам говорила, какой вы олух, если надумали жениться на ней, а теперь вы видите, как я была права. И месяца бы не прошло, как она сделала бы из вас рогоносца.
Пожилой человек не ответил, и миссис Крессуэлл снова накинулась на девушку:
– Что касается тебя, дорогуша, можешь идти упаковывать свои вещи и проваливать отсюда к своему распрекрасному капитану, или сэру Николасу Как-бишь-его-там-зовут, или к самому дьяволу. Меня это не касается. Можешь не сомневаться, в моем доме нет места женщинам легкого поведения!
Каролайн глубоко вздохнула и выпрямилась. Она была бледна, но ничем не выдавала своего напряжения.
– Конечно же я уйду от вас, тетя Лиззи, – сказала она как можно спокойнее. – Вы заблуждаетесь, поверьте мне, но у меня самой нет никакого желания оставаться в доме, где обо мне думают такие ужасный вещи.
Она вышла, хлопнув дверью. Джордж сделал несколько шагов в ее сторону, но остановился и остался стоять, в полной растерянности кусая ногти.
Бекки, которая без зазрения совести подслушивала все происходившее в гостиной, участливо дотронулась рукой до руки мисс Крессуэлл, но Каролайн, не обращая на нее внимания, ничего не видя перед собой, направилась к лестнице. Бекки молча последовала за ней, но когда они добрались до комнаты Каролайн, девочка уже не могла больше сдерживаться и с отчаянием спросила:
– Ох, мисс, что же теперь делать? Куда же вам деваться?
– Я пойду к своей подруге, миссис Фентон, Бекки. Она позволит мне пожить у них, пока я не сумею найти себе подходящее место в какой-нибудь приличной семье. – Каролайн говорила достаточно спокойно, хотя еще не оправилась от пережитого потрясения и вся дрожала. – Тебе не стоит волноваться обо мне.
– Вам везде будет лучше, чем здесь, куда бы вы ни попали. Чтоб ей пропасть за ее злой, лживый язык! Я едва сдержалась, чтобы не войти и не крикнуть на хозяйку!
– Я рада, что все так случилось, – машинально отметила Каролайн, – не думаю, будто я смогла бы и дальше выносить ее придирки. – Она добавила со слабой улыбкой: – Хорошо, хоть ты не считаешь меня испорченной.
– Ох, мисс Каролайн, как будто я могла бы! – Бекки почти плакала, ее переполняли искренние чувства. – Где бы вы ни провели эти несколько дней, у вас, видно, была на то серьезная причина, хозяйке не следовало говорить вам такие слова! – Она замолчала, словно задумавшись над сказанным, потом наивно добавила: – Да я бы вас не стала обвинять, если бы что и было. Ваш кавалер очень красивый, и у него такие чудные лошади и карета тоже!
– Уф, Бекки! – Каролайн рассмеялась, но по щекам у нее текли слезы.
Она присела на краешек кровати и дала волю слезам. Маленькая служанка обняла Каролайн и как-то совсем по-матерински приласкала, хотя и была младше ее на несколько лет.
Слезы облегчили ей душу, она немного успокоилась и как могла привела себя в порядок. Потом позволила Бекки помочь ей упаковать вещи, сняла домашнее платье и надела новое, зеленое, и бархатную накидку.
– Сейчас я ничего с собой не заберу, – объяснила она, глядя на дорожный сундук и саквояж, – у меня совсем нет денег. Придется идти на Брук-стрит пешком. Скажи тете, если она спросит: я пришлю за вещами при первом удобном случае. Я напишу дяде от миссис Фентон, поскольку он, по крайней мере, всегда был добр ко мне. Но расставаться мне искренне жаль только с тобой Бекки, только с одной тобой.
