Джейн Кренц - Сюрприз
— Вероятно, так. — Маттиас взглянул через ее плечо и увидел, что Хьюго выводит Патрицию на середину зала. — Однако могут возникнуть проблемы, связанные с излишним вниманием к ней со стороны Бэгшоу. Завтра я поговорю с Патрицией на эту тему.
Глаза Имоджин округлились.
— Чем нехорош мистер Бэгшоу? Он выглядит вполне респектабельным джентльменом.
— Я подозреваю, что его интерес к Патриции вызван скорее желанием отомстить мне, нежели истинным чувством к моей сестре.
— О чем вы, черт возьми, толкуете, сэр?
— Это долгая история. — Маттиас закружил Имоджин и повел ее в сторону входной застекленной двери. — Достаточно сказать, что молодой Бэгшоу возлагает на меня вину за решение отца застрелиться в собственном кабинете.
— Будьте же серьезны. Что все-таки произошло?
— Артур Бэгшоу потерял почти все свое состояние, предприняв экспедицию на корабле, которая потерпела неудачу. Узнав об этом, он в тот же вечер пришел в игорный дом «Потерянная душа». Он был сильно пьян и впал в меланхолию. Подозреваю, что он надеялся возместить свои потери за игорным столом. Я не позволил ему играть.
— Это очень благородно с вашей стороны, сэр. Бэгшоу, по всей видимости, не следовало проигрывать свои последние деньги.
— Не знаю, насколько благородно это было, — сухо сказал Маттиас. — Мы поссорились. Он отправился домой и достал пистолет… Вот и вся история.
— Боже милостивый! — прошептала Имоджин. — Бедняжка Хьюго…
Маттиас перебил Имоджин:
— Хьюго винит меня за случившееся. Он считает, что отец проиграл состояние в «Потерянной душе».
— Вы должны объяснить ему все немедленно, сэр.
— Как-нибудь в другой раз.
— Но, Маттиас, это действительно может быть опас…
— Я сказал, что займусь этим делом в другой раз. А сейчас я хочу разговаривать не с ним, а с вами.
— Да, конечно, милорд. — Имоджин развернула веер и стала энергично им обмахиваться. — Здесь, похоже, душно, вы не находите?
— Поосторожнее с этим оружием. — Маттиас направил ее к двери, ведущей на террасу. — Я недавно видел, какой разрушительной способностью оно обладает.
— Что? — Она хмуро взглянула на веер, затем ее лицо просветлело. — Понимаю, вы были свидетелем моей оплошности несколько минут назад. Это не моя вина. Официант стоял совсем близко позади меня. Мы не видели друг друга, поэтому так и получилось.
— Да, конечно. — Маттиас посмотрел на цветные фонари, украшавшие террасу, и решил пройти с Имоджин по ступенькам вниз, в аллею ночного сада.
— Итак, сэр? О чем вы хотели поговорить со мной? — спросила она, когда они остановились около высокой ограды.
Маттиас помолчал, прислушиваясь и желая убедиться, что они одни в этой части обширного сада.
— Я только что вернулся из своего клуба. Вы правы в отношении Ваннека. Он и в самом деле клюнул на приманку. Ходят слухи о консорциуме, который создаётся, чтобы найти печать королевы.
— Но ведь это чудесно! А что вас тревожит?
— Имоджин, мне не нравится это. Ваннек ведет себя очень осторожно.
— Что ж, вполне естественно. Этого и следовало ожидать. Он не хочет, чтобы этот проект стал известен всему городу.
— Я узнал о его планах лишь благодаря одному моему знакомому, с которым он вошел в контакт. Подозреваю, что Ваннек хочет сознательно оставить меня в неведении.
— Но ведь это чудесно, Колчестер! — Имоджин постучала сложенным веером по рукаву его костюма, явно желая его успокоить. — Все под контролем.
— Вы снова так говорите.
— Потому что это правда. События разворачиваются точно по моему плану… — В голосе ее чувствовалось удовлетворение.
Внимательно глядя на освещенное луной лицо девушки, словно изучая, Маттиас чувствовал, что в нем рождается желание.
— Имоджин, какие доводы привести, чтобы убедить вас, насколько опасен этот план? Есть ли возможность отговорить вас от этого?
— Простите, Колчестер, — мягко сказала она. — Я знаю, как это тревожит вас, но я должна идти вперед. Во имя Люси я не имею права остановиться и не восстановить справедливость.
— Люси так много значила для вас?
— Она была моей лучшей подругой, — просто ответила Имоджин. — А после смерти родителей — единственным другом.
— А Дрейк? — выдавил Маттиас из себя. Она заморгала глазами:
— Прошу прощения…
— Он также был вашим другом… Вы иногда мечтаете о нем? Разве вы не пытались представить себе, что произошло бы между вами, не окажись он рядом с той злосчастной спальней, где застал вас с Ваннеком?
— Нет. Никогда.
— Вы в этом уверены?
— Если какие-то чувства по отношению к Аластеру у меня и были, они умерли в тот вечер, когда он с отвращением отвернулся от меня. — Имоджин прищурила глаза. — Он так и не дал мне шанса объяснить ему все. Он никогда не усомнился в своих выводах. Я не могу — никогда не смогу испытывать какие-то теплые чувства к человеку, у которого так мало веры в меня.
Маттиас приподнял ее подбородок, чтобы были видны ее освещенные луной глаза.
— А могли бы вы испытывать хоть какие-то теплые чувства ко мне?
Она в смятении приоткрыла губы:
— Маттиас?! О чем вы говорите?
— Пожалуй, я говорю слишком много… Вероятно, надо было давно поговорить. — Он наклонился и прижался ртом к ее губам.
Желание, которое до этого лишь тлело где-то в глубине, вдруг вспыхнуло и накрыло его горячей волной.
Рот Имоджин имел, должно быть, такой же экзотический и возбуждающий вкус, как и весенние цветы Замара. Маттиас притянул ее к себе, обостренно чувствуя, как прижимаются к нему теплые, округлые девичьи бедра.
Имоджин тихонько, сдавленно вскрикнула:
— Маттиас!
На мгновение он испугался, что она оттолкнет его и вырвется из его объятий. Им овладело отчаяние, подогреваемое желанием. Маттиасу показалось, что от этого момента зависит его судьба.
И вдруг Имоджин обняла его. И тогда он испытал чувство несказанного облегчения. Он прервал поцелуй и заглянул ей в глаза. Подобную радость он однажды уже испытал, когда обнаружил колонны, обозначавшие вход в разрушенный древний Замар.
— Имоджин!
Она улыбнулась ему многообещающей, женственной улыбкой.
Он снова прикоснулся ртом к ее губам. Она задрожала и вернула ему поцелуй с таким энтузиазмом, что он едва не задохнулся. Из бального зала доносились звуки музыки и смеха. Но для Маттиаса существовала сейчас только Имоджин.
Не отпуская ее губ, он сдернул перчатки и небрежно бросил их на землю. Затем положил руки на плечи девушки и сдвинул в сторону крохотные рукава ее платья.
Дрожь пробежала по ее телу, когда лиф платья соскользнул вниз, обнажая ее изящные груди.
