Рона Шерон - Мой грешный пират
Ее сердце учащенно забилось.
– Простила.
– Спасибо. А теперь расскажи мне о Делламоре. О своем доме. Я хочу знать все.
– Ничего особо интересного я рассказать не могу. Делламор-Холл – это массивное здание в готическом стиле, окруженное холмами и лесом. Там есть пруд, можно ловить рыбу, летом – купаться.
– Продолжай, – попросил Эрос.
– Прошлой зимой браконьеры охотились на наших фазанов, но шериф выследил их и посадил за решетку.
– Слава доблестному шерифу.
– Не смейся. – Она игриво шлепнула его по руке. – У нас огромная библиотека.
– Ага! – Эрос расплылся в улыбке. – Знаменитая библиотека. Английские барды и греческие философы.
– Римский поэт или два…
– Наш друг Овидий! Библиотека не может быть полной без интересного римлянина.
– Что значит интересный римлянин? – полюбопытствовала она и попросила: – Расскажи мне о своем доме.
– Моего дома больше не существует, – с болью в голосе ответил он.
– Пожалуйста.
Эрос вздохнул.
– Нечего рассказывать. У низкого смерда была когда-то деревушка, но теперь ее нет.
– Эрос. – Она сомкнула пальцы вокруг его запястья. – Расскажи мне хоть что-то о своем доме.
– Земля, бывшая некогда моим домом, выпила кровь и сожрала души тех, кого я любил, вместе со всем остальным, что имело значение. Единственное, что у меня осталось, – Джельсомина.
Сердце Аланис наполнилось печалью.
– Не потому ли твой дом пуст, что не может заменить тот, который ты потерял?
– Именно поэтому.
– Неудивительно, что ты живешь с таким неистовством и жадностью, словно у тебя нет будущего. – Аланис захотелось прижать его к себе и утешить. Она коснулась губами его губ. Эрос не шелохнулся. Она обняла его и прошептала: – Поцелуй меня.
Эрос прильнул к ее губам.
В дверь постучали. Ее длинные ногти производили другой звук. И на царапанье Мустафы стук тоже не походил. В нем явно слышалась команда открыть ворота и сдать крепость. Что она и сделала.
– Буонасэра, – поздоровался Эрос, облокотившись о позолоченную дверную балку. – Можно войти?
– Конечно.
На Эросе была ослепительно белая батистовая рубаха и черные штаны. Пурпур в его одежде отсутствовал.
Он обошел спальню по кругу и прислонился к бронзовому столбику кровати.
– Белая спальня для белой принцессы. – Он скользнул взглядом по постели. – Через два дня ты меня покидаешь. Осталось всего две ночи.
Она кивнула, не в силах говорить. Как может она оставить его, если любит?
– Ты не должна уезжать.
Он сунул руку в карман, извлек пурпур, положил его на ладонь и протянул Аланис.
– Мои аметисты.
Аланис ошеломленно смотрела на него. Глаза ее наполнились слезами. Ей хотелось сказать ему, чтобы оставил себе ее камни, платье, все, что напоминало бы ему о ней.
– В мои намерения не входило присваивать твои аметисты, Аланис. Просто я не хотел, чтобы их у тебя украли. Они всегда были твоими. И… все, что принадлежит тебе, тоже. Я пришлю твои личные вещи утром.
– Мои личные вещи?
– Рокка привез на Тортугу твои сундуки, – пояснил Эрос. – Их собрала твоя служанка.
– У тебя здесь все мои личные вещи? Почему же ты молчал? К тому же Лукас мог…
– Силверлейк – никто для тебя. Знакомый, – перебил Эрос.
– Отправка моих вещей домой не помешала бы его браку с твоей сестрой, Эрос. И тебя я в последнюю очередь назвала бы своим наперсником.
Эрос сверкнул глазами.
– Отдав себя в мои руки, ты печешься о платьях?
– Платья меня не волнуют. Меня волнуют твои мотивы. Скажи мне правду.
– Правду. Я хотел, чтобы ты чувствовала себя свободной и отправилась туда, куда пожелаешь. Если помнишь, ты считала меня пиратом.
– И до сих пор считаю.
– Но я не промышляю пиратством с тех пор, как расстался с Таофиком. А женщин вообще никогда не грабил. Таофик, к твоему сведению, знал, что я вовлечен в войну, и всегда посылал меня брать военные корабли. Я был его военным псом, если угодно, и шел туда, куда другие идти отказывались.
Боль в его глазах наполнила Аланис состраданием.
– Как же ты сколотил свое состояние?
– Обычным способом. Испания и Франция, как тебе известно, враждовали между собой, и, поскольку с каждой из стран у меня имелись свои счеты, я продавал им захваченное у другой стороны оружие. Мне это казалось забавным, но восемь лет назад надоело.
– И ты расстался с Таофиком?
– Он тоже мне надоел.
– Тебе было шестнадцать, когда ты прибыл в Алжир. Какие счеты могут быть у парня к таким могущественным державам, как Франция и Испания?
– Личные счеты.
У Аланис по спине поползли мурашки. У саркофага меньше тайн, чем у этого человека, в шестнадцать лет получившего военное и архитектурное образование, имевшего личные счеты с великими империями и развешанные по углам гербы миланского княжества.
– На принцессе, которую я встретил в Версале, были пурпурные камни под стать ее красоте. Вы позволите?
Аланис повернулась к нему спиной и убрала с шеи длинные пряди.
Прохладное ожерелье легло ей на грудь. Закрыв глаза, она ждала, пока он соединит вместе концы ожерелья, наслаждаясь его прикосновениями. Аметисты показались ей чужими. Грушевидные бриллианты и аметисты принадлежали другой женщине, из другого мира, никогда не посещавшей Алжир, не купавшейся в водоеме в пустыне, чье сердце было свободным. Да и не женщина она отныне. Аланис улыбнулась. Она nimfa.
Он коснулся губами ее шеи.
– Я… я слукавил, – признался Эрос. – Я взял твои сундуки, потому что хотел, чтобы ты поехала со мной.
Аланис резко обернулась.
– Дай мне свое запястье.
Когда он застегивал браслет, Аланис вдруг представила себе, что стоит перед ним обнаженная, в одних драгоценностях.
Замочек щелкнул, и Эрос протянул ей такие же серьги.
– Я был не прав. Этой принцессе не нужны драгоценные камни, чтобы подчеркнуть красоту. Она и так сияет в солнечных лучах.
– Добрый вечер! – воскликнул Саллах, когда Эрос усадил Аланис на диван, огибавший обеденный стол. В шатре мерцали свечи. С моря дул легкий ветерок.
– Это вино с юго-восточных границ Анконы. – Эрос откупорил зеленую бутылку и наполнил бокалы гостей. – Ему сто пятьдесят лет, оно содержит один секретный ингредиент.
– И что это за ингредиент?
– Его может определить человек с хорошо развитым вкусом.
Аланис улыбнулась и, отпив красного эликсира, посмаковала его и сказала:
– Малина!
– Ты угадала.
Саллах и Назрин обменялись взглядам и, желая напомнить о своем присутствии, Саллах кашлянул.
– Предлагаю тост за моего любимого повара Антонио!
Все рассмеялись, а Назрин вздохнула.
