Паола Маршалл - Мой любимый принц
Коби подхватил Линфилда подмышками. Вместе вор и полицейский раскачали тело и бросили его в маслянистую воду.
— Никогда не думал, что скажу это, — медленно произнес Уокер, — но я преследовал вас вопреки приказам начальства. И все это время я гонялся за собственной тенью. Может, кто-то на моем месте и передал бы вас в руки правосудия, но только не я. Даже не потому, что вы спасли меня, хотя и это сыграло свою роль. — Он протянул руку. — Я благодарен вам за спасение моей жизни и за то, что в ней появился смысл.
Коби ответил на рукопожатие.
— Нам нужно расстаться, — сказал он. — Нельзя, чтобы нас видели вместе.
Уокер кивнул.
— Я буду следить за вторым сутенером. Теперь я верю, что убийца сэр Рэтклифф, и не успокоюсь, пока его не повесят.
На обратном пути в ушах Уилла Уокера эхом звучал голос мистера Дилли: «Где теперь судья? Где вор?»
— Ей-богу, не знаю, — сказал себе Уокер.
Дина никак не могла уснуть. Сегодня утром Коби предупредил ее, что задержится, и, как обычно, не назвал причин. После ужина она занялась вышиванием, почитала немного, а затем легла в свою огромную кровать с балдахином. Без Коби кровать казалась ей еще огромнее.
Она нарочно не сказала мужу о назначенном на завтра визите к доктору. В последнее время Коби был слишком занят и даже не заметил, что у нее давно уже не было месячных.
Более того, он не заметил, что после возвращения из Оксфорда здоровье Дины ухудшилось. Она не говорила ему по той же самой причине: не хотела его отвлекать.
Перед самым отъездом из Оксфорда мама поинтересовалась ее самочувствием и понимающе улыбнулась, когда Дина рассказала ей о приступах тошноты по утрам.
— Эта болезнь называется беременностью, радость моя. Обязательно покажись доктору, когда вернешься в Лондон.
Сон все не шел. Наконец Дина встала и набросила платье. На часах была половина второго… вероятно, Коби уже дома. Она открыла дверь в его спальню, но его кровать оказалась пуста.
Дина пожала плечами. Значит, он еще не вернулся. Ей снова пришла в голову мысль о его возможной измене. Она попыталась отбросить ее, еще раз поежилась и начала бесшумно спускаться по ступенькам. Отыскав в гостиной журнал с последним рассказом о мистере Шерлоке Холмсе, молодая женщина засунула его подмышку и, пройдя через прихожую, направилась к лестнице.
Не успела она дойти до лестницы, как входная дверь распахнулась. Дина испуганно оглянулась; на самом деле пугаться было нечего, ведь это наверняка ее муж. Это и был он, но…
Когда Ист-Энд остался позади, Коби чувствовал себя выжатым, как лимон. Ему не терпелось как можно скорее вернуться домой. «Да, мне уже не двадцать лет, — с усмешкой подумал он. — В те времена я не знал, что такое усталость». Мечтая об отдыхе, он решил не возвращаться в свое тайное убежище, чтобы переодеться в приличный костюм. В столь позднее время все домашние давно уже спят.
Он взял кэб; хотя кучер и поглядывал с подозрением на его окровавленное лицо и изорванную одежду, деньги сделали свое дело, и вскоре Коби очутился на Парк-Лейн. Он открыл дверь… и обнаружил перед собой Дину.
Дина изумленно глядела на мужа. Его лицо было покрыто синяками и кровью, и одет он был в тот самый коричневый костюм, который она видела в его шкафу. Коби был совершенно не похож на того щеголеватого, очаровательного мужчину, с которым она прожила почти семь месяцев.
На ее губах появилась печальная улыбка.
— Я знаю, — с болью прошептала она. — Ты не можешь мне ничего объяснить, поэтому не стану и спрашивать.
Мысленно проклиная свое невезение, Коби ответил:
— Прости, дорогая, — и сразу же понял, как глупо это звучит. — Я все бы тебе объяснил, если б мог, но это не моя тайна. Я лишь прошу, чтобы ты мне верила.
— Но ты же мне не доверяешь, — мрачно возразила Дина.
Неожиданным и резким движением он привлек ее к себе.
— Дина, я не хочу обманывать тебя, но мне приходится.
Он взял в ладони ее лицо.
— Когда-то, много лет назад, я был слишком неосторожен с одной девушкой едва ли старше тебя. Она любила меня, но я испытывал к ней жалость и что-то вроде дружеской привязанности. Я не хотел быть легкомысленным, я думал, что помогаю ей, но мое вмешательство погубило ее. Ее убили, чтобы отомстить мне. А до того… — Коби умолк. Как рассказать ей о Сюзанне, чтобы она не догадалась, о ком идет речь?
— А до того… — И Дина видела, глядя на него, на его лицо, милое, усталое лицо с темными кругами вокруг глаз, с огромным синяком на подбородке, что ему трудно говорить, что его душа истекает кровью.
— До того, Дина, я был влюблен в женщину намного старше меня, и она отвечала мне взаимностью, хотя и не хотела выходить за меня замуж из-за разницы в возрасте. Мое бездумное упрямство, мои попытки переубедить ее привели лишь к боли и страданиям для нас обоих. Эта боль длилась годами и испортила жизнь и мне, и ей. Третью женщину, которая любила меня, я полюбить не мог и тоже сделал ее несчастной. Теперь ты понимаешь, почему я просил тебя не влюбляться? Я не хочу, чтобы и ты страдала из-за меня. Когда это все закончится, обещаю, я больше ничего не буду от тебя скрывать. Поверь, все это началось задолго до нашей свадьбы, и я вынужден пройти этот путь до конца. Но главное — чтобы ты не страдала.
Дина чувствовала, что он дрожит всем телом. Он был совершенно не похож на того самоуверенного мужчину, с которым она познакомилась в библиотеке Мурингса.
— Я больше не буду тебя упрекать, — сказала Дина.
«Я беспокоюсь о тебе, потому что люблю тебя». Дина не стала говорить этого, потому что Коби запретил ей любить. И, кроме того, она понимала, что сейчас слова любви только усилят его боль.
Глядя на ее нежное доверчивое лицо, Коби испытал сильнейшее искушение. Ему хотелось уступить ей, довериться ей, снять со своих плеч эту ношу. Теперь на его совести еще одно убийство. Ему хотелось сказать ей, что он ничего не мог сделать, что ему пришлось убить Линфилда, чтобы спасти Уокера и себя.
Но это было бы верхом эгоизма. Взвалить на нее этот груз… Коби вздрогнул. Дина заметила и приложила ладонь к его лбу.
— У тебя лихорадка?
— Нет, — буркнул он. Ему хотелось обо всем забыть. — Идем в постель. Я хочу только обнять тебя, и ничего больше.
Вместе, рука об руку, они поднялись по лестнице, чтобы исполнить его желание. Чтобы лежать в объятиях друг друга и разделить на двоих не страсть, а покой и утешение.
Херви Бьючамп явился к Коби за два дня до начала судебного процесса.
Он сразу же перешел к делу.
— Я хочу поблагодарить вас от имени моего господина за возвращение его писем и за то, как вы ведете себя в столь прискорбных обстоятельствах. Мой господин хотел вознаградить вас, но поскольку вы американский гражданин, все, что он может сделать, это передать через меня слова благодарности. Вы, как и я, знаете, что предпринимать какие-либо действия, которые можно зафиксировать на бумаге, было бы неразумно.
