Элен Бронте - Дом на Фиалковой улице
— И что отсюда следует? — с улыбкой спросил ее брат.
— Либо ты увлечен Джейн, либо хочешь поддразнить Августину.
— Либо и то, и другое. — Крейтон рассмеялся, но с некоторой натянутостью. — Ты снова будешь читать мне проповедь?
— Это бесполезно. — Диана вздохнула. — Придется мне признать, что мой брат — легкомысленный и жестокий человек, играющий чувствами женщин.
— Неужели все так плохо и у меня нет шансов когда-нибудь стать достойным членом общества? — ухмыльнулся Ричард, хотя видно было, что он задет словами сестры.
— Матушка избаловала тебя сверх всякой меры. Ты растрачиваешь себя в гостиных и салонах, вместо того чтобы заняться чем-нибудь полезным!
— Писать романы, как это делает наш дядюшка? У меня нет его жизненного опыта!
— Не обязательно. Например, служить в армии или вникать в дела поместья… Тебе пора жениться, Ричард!
Это неожиданное завершение пламенной речи сестры насмешило Крейтона, и он некоторое время предавался веселью под негодующим взглядом Дианы.
— Как я могу выбрать себе подходящую невесту, если, стоит мне начать приглядываться к какой-нибудь леди, ты тут же упрекаешь меня в дурных намерениях?
Диана едва ли не с испугом посмотрела на брата.
— Только не говори мне, что ты присматриваешься к Августине с намерением сделать ей предложение!
— Мы уже говорили и об этом тоже, дорогая. Тебе не следует беспокоиться, что мисс Августина станет твоей сестрой, если я и думал о чем-то подобном некоторое время назад, теперь совершенно убежден, что мое сердце не задето этой красавицей. Даю тебе слово, что это так и есть.
Диане оставалось только поверить брату, но предвидение грядущих неприятностей заставило ее гладкий лоб нахмуриться.
— Ты не рада? Я полагал, ты скорее предпочтешь увидеть своей сестрой мисс Эванс, нежели мисс Грант.
— Конечно! — горячо воскликнула Диана и тут же с изумлением уставилась на брата. — Ричард, ты же не хочешь сказать, что влюблен в Джейн? Я запрещаю тебе кружить ей голову, если ты…
Диана умолкла, растерянная от открывающихся перед ней картин возможного будущего. Крейтон пожал плечами и, не дождавшись продолжения, ответил:
— Диана, дорогая моя, мисс Эванс привлекает меня, как десятки других леди до нее, но это первая девушка, которую ты рада будешь видеть моей супругой. Может быть, мне не суждено полюбить по-настоящему, и в этом случае твое одобрение может повлиять на мой выбор.
— Жениться без любви? О, нет, Ричард, только не это! — испуг на лице сестры заставил Крейтона улыбнуться.
— Я знаю, как ты мечтаешь полюбить и выйти замуж за того, кого полюбишь. Но нам с тобой уже немало лет, а это необыкновенное чувство до сих пор не нашло дорогу к нашему дому. Кто знает… Ты и сама видела немало примеров хороших браков, основанных на симпатии и общности интересов. Может быть, нам пора перестать ждать чуда и начать думать об устройстве своей судьбы?
— Ты говоришь серьезно? — Диана недоверчиво присматривалась к нему. — Даже если ты и прав, я подожду еще несколько лет. Я так боюсь совершить ошибку!
— Не принимай всерьез все, что я тут наговорил. Дождливая погода превращает меня в ворчуна наподобие мисс Освальд. Вот кто, наверное, стал бы мне подходящей парой!
На этом разговор прервался, но и брат, и сестра еще не раз мысленно возвращались к нему в уединении своих комнат.
24
Мисс Августина Грант заперлась в своей комнате с утренней почтой. Кроме двух коротких писем от ее великосветских подруг, похвалявшихся своими успехами в курортном обществе, деревенский почтальон доставил письмо и от леди Файдуэлл. Мисс Грант весьма оживилась — она не ждала ответа так скоро, учитывая, что ее знакомство с леди Файдуэлл было весьма кратким и летом хозяйка большого поместья обычно очень занята своими гостями и домом.
Августина развернула несколько небрежно исписанных листков и удивленно покачала аккуратно причесанной головкой. Она чувствовала, что леди Файдуэлл не зря дала себе труд написать так много, наверняка ей есть что сообщить по поводу своей бывшей гувернантки. С радостным предвкушением Августина развернула письмо.
«Дорогая мисс Грант!
С негодованием и тревогой я прочитала ваше письмо. Вы поймете мое беспокойство, едва только я изложу вам подробности моего знакомства с означенной леди. Признаться, я и рада бы вовсе никогда не встречаться с ней, поскольку через мисс Эванс мне пришлось претерпеть немало огорчений и даже позора перед своими уважаемыми соседями.
В настоящее время в моем доме не менее двух дюжин гостей, и все они требуют моего внимания, но я постараюсь вкратце изложить вам события, предшествующие тому дню, когда я, надеюсь, навсегда рассталась с этой отвратительной особой.
Почти три года я давала мисс Эванс приют, и, думалось, она честная девушка и старается оправдать оказанное ей доверие. Муж мой был точно такого же мнения, и, хотя мне порой казалось, что она чересчур строга к бедному ребенку, склонному иногда к невинным шалостям, я почти не вмешивалась в ее методу, полагаясь на добронравие и усердие мисс Эванс. Как жестоко я ошиблась в ней!
Моя доброта к этой девушке, рано лишившейся матери и вынужденной содержать вместе с братом младшую сестру, заслуживает, как полагают мои друзья, всяческой благодарности. Я никогда не относилась к мисс Эванс высокомерно, не была с ней груба, ей дозволялось сидеть за одним столом с семьей и нашими гостями, участвовать в увеселениях, я даже позволила ей пригласить погостить в своем доме ее сестру, мисс Лорен Эванс, вынужденную проводить каникулы в посредственном учебном заведении.
Мисс Грант, я имела удовольствие принимать вас в своем доме, вы знаете, сколько сил я прилагаю для того, чтобы моим гостям было удобно! Можно сказать, я считала мисс Эванс такой же гостьей, как и всех остальных, она имела отдельную комнату, возможность брать день для отдыха, когда ей это заблагорассудится, писать письма родным… У нее было все, о чем только может мечтать девушка в ее положении. И за эту материнскую заботу она отплатила мне такой черной неблагодарностью!
Но перехожу к делу, мои переживания, конечно, тронут ваше доброе сердце, но не внесут ясности в понимание того, что за особу вы принимаете в своем доме!
Моя дорогая подруга, леди Роуэн, — счастливая мать двоих сыновей. Младший, Грегори, еще слишком мал, чтобы выезжать, а старшему, Хью, прошлым летом исполнился двадцать один год. Хью — мой крестник, он всегда был для меня сыном, и неудивительно, что он часто бывает в нашем доме, приезжает запросто, с родителями или один. Мальчик прилично образован, хорош собой и в будущем унаследует прекрасное состояние. Думаю, вы и сами догадаетесь, какую печальную историю я должна поведать вам далее.
