Элизабет Торнтон - Опасная близость
Маркус метнул на нее быстрый взгляд и снова заговорил с братом:
– Ну, так почему ты еще не уехал?
– Дело в том, Маркус, – запинаясь пробормотал Тристам, – что университет – это не для меня. Латынь, греческий – они мне никак не даются.
– Ты хочешь сказать, что провалил сессию? Понятно. Поговорим об этом позже. Но почему ты не показываешься на Кавендиш-сквер? Как давно ты в городе?
– О, примерно неделю. Просто я думал… ну, что ты никого не хочешь видеть… сейчас, когда ты только что… Я думал, ты хочешь, чтобы тебя какое-то время не беспокоили.
Маркус фыркнул.
Катрин улыбнулась и сказала:
– Какая трогательная забота!
– Где ты остановился? – спросил Маркус.
– В Кариллоне. У кузена Дэвида. Он, кстати, где-то тут. – Тристам бросил безнадежный взгляд назад. – Во всяком случае, Дэвид приехал из Шотландии, чтобы купить лошадей для своей конюшни. Мы были с ним у Таттерселла, все осмотрели. Это не просто… – Он оборвал фразу на полуслове и с облегчением воскликнул: – А вот и он!
Человек, подошедший к ним, был старше Тристама – на вид лет тридцати. У него были точеные черты, белокурые волосы, спадавшие на воротник. Хотя одет он был скромно, впечатление производил приятное.
Катрин невольно улыбнулась в ответ на его улыбку.
Когда их представили друг другу, Маркус сказал:
– Рад тебя снова встретить, Дэвид. Сколько мы не виделись? Лет двенадцать?
– О, больше, – ответил Дэвид. – Твоя мачеха говорит, что пятнадцать.
– Ты был в Ротеме?
– Да, перед тем как мы перебрались в город. Приятно было вновь увидеть литтоновскую ветвь фамильного древа. – Он рассмеялся. – Я воспользовался возможностью, чтобы взглянуть на твоих лошадей, но не смог договориться с Пенном. Теперь, когда я увидел, что есть у Таттерселла, я понял, что Пени предлагал мне хорошую сделку.
– Может статься, я предложу тебе еще более выгодные условия, – улыбнулся Маркус. – В конце концов, ты мой единственный кузен. Какие у тебя планы?
Дэвид положил руку на плечо Тристаму.
– Собираюсь в поездку, деловую, можно сказать, и Тристам мне очень помог. Он все знает о лошадях и знаком со всеми лучшими коннозаводчиками.
– Да, Тристам действительно разбирается в лошадях, – сухо заметил Маркус. – Хорошо бы еще увидеться, может, пообедаем вместе до того, как мы с Каталиной отправимся в Ротем?
– С удовольствием, – сказал Дэвид и отвесил сдержанный поклон. Затем обернулся к Катрин и сказал несколько слов по-испански.
– Трис, жду тебя у нас завтра утром, – сказал Маркус.
– Прости? О да, конечно. Обязательно буду.
– Тогда до встречи.
Когда джентльмены удалились, Маркус дернул вожжами, и лошади взяли с места легким галопом. Катрин мысленно перебирала подробности недавней встречи. Многое оставалось для нее неясным, и она гадала, как бы выведать интересующие ее сведения у Маркуса. Она не вправе была делать критические замечания, а потому сказала безразличным тоном:
– Долго же вы с кузеном не виделись.
– Дэвид живет в Ирландии.
– Ирландия – это еще не край света, – возразила Катрин.
– Мы не слишком дружны.
– Вижу.
– Что он сказал? Я не понимаю его испанского.
Катрин лукаво взглянула на него.
– Он сказал, что в жизни не встречал такой красавицы, что я очаровательна и остроумна и что ты счастливчик.
– Кокетка! Он сказал не более трех слов.
Маркус с любопытством взглянул на нее. Неужели она заигрывала с ним? В ее глазах сверкали веселые искорки, на щеках появился легкий румянец. Каштановые волосы были убраны под шляпку, и слава богу, потому что она не нравилась ему с такими волосами. Как жаль, что он больше не видит прежнего огненного ореола вокруг ее головы.
Он отвернулся и уставился на лошадей, представляя, как вынимает шпильки из ее волос и шелковистые пряди рассыпаются по подушке. Затем он начинает снимать с нее одежду.
Он все бы делал медленно, очень медленно – и не допустил бы ничего такого, что могло испугать ее. Каждая последующая ласка была бы интимней предыдущей. А потом, когда она была бы готова принять его, он показал бы, к чему приводят все эти заигрывания. Он обладал бы этим восхитительным телом, дал бы ей испытать высшее наслаждение прежде, чем достиг бы его сам.
Маркус снова повернулся к ней, и взгляды их встретились. Он видел, как вздымается ее грудь, чувствовал, как учащается его дыхание. Тело его стало наливаться сладостной тяжестью.
Катрин быстро проговорила:
– Он сказал: «До встречи».
Маркусу потребовалось немалое усилие, чтобы остыть, заставив себя сосредоточиться на разговоре.
– Ты умно сделала, что вспомнила, – выговорил он наконец. – Я не всегда буду таким покорным, Кэт. Еще немного, и у тебя ничего не получится.
Она отвела глаза.
– Не понимаю, о чем речь.
– Не понимаешь? Ты думаешь, я не знаю, что ты сейчас чувствуешь?
В этот момент они проезжали между двух стоявших на дороге экипажей, и Маркус замолчал, сосредоточив все внимание на лошадях.
– Твое дыхание участилось. Ты раскраснелась. У тебя возникло желание, чтобы я обнял тебя… – Он сделал паузу. – Я знаю, потому что сам чувствую то же самое.
– Не желаю слушать об этом! – протестующее воскликнула она.
– Кэт…
– Пожалуйста, Маркус! Не надо!
Он бросил на нее взгляд, увидел испуг в ее глазах, часто пульсирующую жилку на шее и воскликнул:
– Ах, черт!
Они молча вернулись домой. Маркус высадил ее у входа, а сам остался, чтобы отдать распоряжения конюхам. Катрин поспешила в спальню, закрыла дверь на задвижку и привалилась к двери. Она вся дрожала, желание жгло ее, буквально пожирало…
Она тряхнула головой. Нельзя забывать, что она выполняет задание, цель которого – раскрыть замыслы Маркуса. Майор Карузерс предупреждал ее, какой это опасный противник, опасный именно для женщины.
12
Они отложили на день отъезд в Ротем из-за того, что платья, которые Маркус заказал для нее, не были еще готовы. Модистка пришла в особняк на Кавендиш-сквер, и Катрин пришлось терпеливо стоять, пока снимали мерку. Маркус и модистка все обсудили без нее, Катрин не принимала в этом участия, с облегчением предоставив им самим решать, что шить и из какого материала.
Маркус уже накупил ей массу платьев, отвергнутых некой привередливой светской дамой, одной из лучших клиенток мадам. Маркус нашел эти наряды замечательными. Катрин не слишком интересовалась модными новинками, но и она не осталась равнодушной при виде голубой и серебристой пены кружев.
Она взяла в руки другое платье, из которого еще не были вынуты булавки. Оно было из белого шелка, с крохотными белыми розочками на квадратном вырезе и по подолу. Когда шелк заструился по ее пальцам, она восхищенно вздохнула.
