Мэри Хупер - Падшая Грейс
Грейс, вместе с тремя другими наемными скорбящими, прибыла в крытой повозке, обогнав основную похоронную процессию. Выйдя на центральной аллее, девушка стала с восторгом рассматривать целый ряд недавно возведенных роскошных мавзолеев, а также разнообразные скульптуры. Впрочем, труп усопшего должен был упокоиться не в мавзолее, а в катакомбах под большой часовней с колоннами, поэтому мистер Победоноссон отвел четырех наемных участников процессии под пол и расставил их в коридоре так, чтобы отметить путь, по которому будет двигаться гроб к месту своего окончательного расположения. Грейс досталось самое дальнее от входа место — у возвышения, на котором будет лежать тело.
Стоя в темноте, она старалась не поддаться влиянию мрачного окружения, но это оказалось нелегко. При свете сальных свечей все, что ей удалось разглядеть на стенах, — это квадратные ячейки с ажурными железными решетками, где хранились гробы: из сосны, красного дерева, вяза, дуба и палисандра; одни с именными табличками, другие — без них; заколоченные золотыми гвоздиками, покрытые бархатом, украшенные венками из давно засохших роз или с одним-единственным рассыпавшимся в прах цветком на крышке. Рядом с некоторыми лежала любимая вещь покойного: игрушка, ваза, заплесневевшая подушка. «Сколько мертвецов», — печально подумала Грейс и неожиданно (возможно, впервые) поняла, что мертвых в этом мире куда больше, чем живых.
Девушка простояла два часа почти в полной темноте, не видя ни единой живой души и постепенно замерзая, пока ей не начало казаться, что она сама превратилась в мраморную статую. И тут Грейс услышала очень странный звук, отражающийся эхом от каменных стен коридора — таинственное мягкое урчание, от которого у нее по спине побежали мурашки. Лишь значительно позже она выяснила, что звук этот вовсе не был сверхъестественным, а представлял собой всего лишь тихое гудение пневматического механизма, перемещавшего гроб из церкви в глубины катакомб.
Какое-то время спустя тишину нарушили приглушенные голоса и шарканье ног, и через несколько мгновений из-за угла вышел одетый в черное священнослужитель, а за ним следовали восемь мужчин, несущих огромный гроб Достопочтенного. Они сгибались под тяжестью гроба, поскольку, обладая гипертрофированным чувством собственного достоинства, Достопочтенный оставил инструкции о том, что его следует хоронить в четырех гробах одновременно. Первый был из сосны, второй — из свинца, третий — из дуба, а венчал все это великолепие гроб из красного дерева высшего качества. У каждого гроба были свои замки и ключи к ним, поскольку, ко всему прочему, Достопочтенный боялся, как бы его тело не унесли похитители трупов. Победоноссоны, разумеется, с превеликой радостью принялись за выполнение его дорогостоящих желаний, надеясь, что остальные богачи последуют его примеру. Миссис Победоноссон даже высказала надежду на то, что среди мелкопоместного дворянства возникнет мода на похороны в четырех гробах, и супруги договорились, что они обязательно (ненавязчиво) будут упоминать об этом в разговоре с клиентами, пришедшими заказать шикарные похороны.
Грейс медленно отошла в сторону, чтобы дать носильщикам возможность подойти к ячейке, открыть железную решетку и установить гроб на место последнего пристанища. Сразу за этим священник в последний раз благословил покойного, члены семьи Вилкинса-Буайе-Хейга произнесли слова прощания, и скорбящие медленно двинулись вслед за мистером Победоноссоном к ступеням в мир живых.
Все, кроме одного.
— Простите, — прошептал он, — мы с вами не встречались в Бруквуде?
Грейс, испугавшись и не на шутку встревожившись, подняла глаза и увидела мистера Джеймса Солана: он стоял перед ней, зажав цилиндр под мышкой. Почувствовав, как ее лицо заливает румянец, она обрадовалась, что он не видит этого — из-за окружающей темноты и густой вуали на ее лице.
— То есть мне трудно понять, вы ли это: мне мешает мрак и одна безделица, — с этими словами он указал на ее вуаль, — но это ведь вы, не так ли? Боюсь, у вас есть преимущество: вам мое имя известно, в то время как мне ваше — нет.
Грейс собралась с силами и присела в реверансе.
— Это и правда я. Меня зовут Грейс, сэр.
— Прошу вас, зовите меня Джеймс. У вас все хорошо, Грейс?
— Да, благодарю вас.
— Я часто думал о вас с тех пор, как мы встретились в Бруквуде: вы показались мне такой хрупкой и ранимой. Я волновался за вас.
— Благодарю за заботу, — немного чопорно произнесла Грейс, вспомнив, как она пришла к нему на работу и как ее оттуда выгнали. Она указала на свои траурные одежды. — Но, как вы можете заметить, моя жизненная ситуация несколько изменилась.
— В самом деле? — Он удивленно поднял бровь. — Вижу, вы занялись похоронным ремеслом.
Грейс немного смущенно кивнула: похоже, он не очень это одобрял.
— Позвольте поинтересоваться, как так получилось?
— Наверное, следует отметить, что это не совсем то, чего я хотела, — тихо призналась Грейс, — но нас с сестрой выгнали из комнаты, которую мы снимали, и нам просто некуда было идти. Мы бы оказались на улице, если бы семейство Победоноссон не приняло нас обеих.
Джеймс покачал головой: эта информация его порядком удивила.
— Простите мое любопытство практикующего юриста, но при каких именно обстоятельствах вы потеряли жилье? — спросил он. — Вы задолжали за него?
— Нет, что вы! — с негодованием воскликнула Грейс. — Просто однажды мы пришли домой и обнаружили, что дом заколочен. Мне сказали, что весь район отдали под застройку.
Джеймс вздохнул.
— Боюсь, это происходит по всему Лондону: коммерсанты скупают землю под железную дорогу, конторы и промышленные объекты. Они, конечно, обещают построить новые дома, но не всегда выполняют свои обещания.
— Но ведь это неправильно! — вскричала Грейс. — А что будет с теми, кто окажется без крыши над головой? Неужели с этим ничего нельзя поделать?
— Боюсь, что нет. Хотя можно обратиться в благотворительные организации или в другие места, где вас, возможно, примут.
— Нет, на это я бы никогда не пошла, — поспешно заявила Грейс, боясь, что он намекает на возможность переехать в работный дом. — Когда это случилось — когда мы оказались без крыши над головой, — я приходила к вам, чтобы спросить совета, — сказала она, неожиданно решив поставить его в известность о том, как ее приняли.
— Правда?
Грейс попыталась понять, удивлен ли он или давно это знает, но так и не смогла определить это наверняка.
— Мужчина, открывший дверь, прогнал меня. Он был очень груб.
— Тогда я могу лишь принести свои извинения, — ответил Джеймс, — и обещаю поговорить с Микерсом и потребовать, чтобы в случае, если вы опять навестите меня, он был сама любезность. Прошу вас, поверьте мне: я…
