Сюзанна Энок - Слово джентльмена
– Да-да, конечно! – отозвался Чарлз; он, видимо, нисколько не был расстроен.
Это немного успокоило Люсинду, но, поскольку Чарлз первым упомянул Воксхолл, она подумала, будет ли там присутствовать Роберт. Впрочем, ее куда больше интересовало возможное присутствие Джеффри – его, верно, уже пригласил Тристан. Надо будет выяснить это у Джорджианы…
Как только танец кончился, Чарлз отвел Люсинду к Тристану и Джорджиане. Тристан тут же куда-то отошел, и Люсинда схватила Джорджиану за руку:
– Ты что, показала Роберту весь список партнеров по танцам, которые числятся на твоей карточке?
– Я просто сказала ему, что даме бывает весьма затруднительно оставаться с незаполненной карточкой, когда кругом столько достойных джентльменов, желающих с ней танцевать.
– Понятно.
Люсинда нахмурилась. Она подумала, что теперь Джорджиана будет злиться на нее или, того хуже, обвинять ее в попытке завлечь Роберта. Но ведь она не сделала ничего дурного! К тому же если кто и знал о ее повышенном интересе к лорду Джеффри, так это был именно Роберт!
– Он просил меня подтвердить, – прошептала она Джорджиане, – действительно ли я остановила выбор на лорде Джеффри, а я…
Джорджиана прервала ее поцелуем в щеку и тоже прошептала в ответ:
– Тише! Он здесь и танцует! Не могу понять, что стало тому причиной, но и не вижу оснований его в чем-то упрекать.
Чья-то ладонь легла на плечо Люсинды. Она обернулась и, к своему удивлению, увидела перед собой Тристана, наклонявшегося к ней, чтобы поцеловать в другую щеку.
– Черт возьми, я не знаю, что здесь происходит, – сказал он ей на ухо, – но Джорджиана, кажется, считает вас частично виновной.
– В чем именно? – удивилась Люсинда.
– В том, что Карроуэй появился в этом зале и даже стал танцевать. – Джорджиана хихикнула.
– Господь с тобой, Джорджи! Я-то тут при чем? Роберт сам захотел приехать. Да и танцевать тоже никто его не принуждал! Во всяком случае, не я и не ты с Тристаном!
Остаток вечера прошел довольно скучно. Джеффри Люсинда почти не видела: только когда был объявлен последний танец, он вынырнул из толпы и коротко спросил:
– Не возражаете? – А затем протянул Люсинде руку.
Они закружились в танце. После половины первого тура Люсинда наклонилась к уху партнера:
– Вы были заняты буквально весь вечер… – Она чуть было не прыснула со смеху, поймав его раздраженный взгляд.
– Слава Богу, что хоть кто-то это успел заметить! – притворно вздохнул Джеффри. – Посмотрите-ка вон туда. Этот тип опять появился! – Он кивнул в сторону пары, танцевавшей в дальнем конце зала.
Скосив взгляд, Люсинда увидела Роберта, выводящего в центр танцевального круга мисс Джейн Мелрой.
– Этот жалкий калека, похоже, задался целью заставить танцевать с собой всех уродливых малолеток Лондона! Впрочем, возможно, это единственное, на что он теперь способен.
Люсинда вырвала ладонь из руки Джеффри. Лорд позволил себе совсем не джентльменский поступок: за спиной другого мужчины наговаривать на него женщине! Одно это представляло собой вопиющее нарушение основополагающей заповеди в составленном ею списке. К тому же Люсинда и Роберт были друзьями, о чем Джеффри не мог не знать!
– Извините меня, – ледяным тоном сказала она, решительно освобождаясь из рук партнера, – но я вижу, что мой отец очень устал, и мне пора проводить его домой!
Лицо Джеффри помрачнело.
– Я, верно, обидел вас, простите…
– Прошу больше не называть так Роберта! Этим вы оскорбляете не только Карроуэя, но и меня!
– Еще раз прошу простить меня. Надеюсь, мы увидимся в Воксхолле?
– Кто знает. До свидания!
Люсинда тяжело вздохнула. Не таким она видела окончание этого вечера. В то же время она не могла допустить, чтобы так мерзко оскорбляли ее друга, тем более за его спиной!
Джеффри схватил ее за руку:
– Люсинда! Ради Бога…
Она с раздражением вырвала руку:
– Уверена, что вы просто хотели еще раз показать мне свою оригинальность и остроумие, но я не признаю за вами подобного права, когда это делается за чей-то счет. Желаю приятно провести остаток вечера!
Видимо, генерал Баррет, все это время не спускавший глаз с дочери, понял, что между ней и Джеффри что-то произошло. Он тут же оставил своих друзей, с которыми о чем-то очень оживленно разговаривал, и подошел к Люсинде:
– Что случилось?
– Ничего. Просто я одернула этого нахала! Вы готовы ехать домой?
– Да. Надеюсь, эта размолвка не означает, что мы порываем всякие отношения с лордом Джеффри?
– Вовсе нет. Просто в последнее время мы невольно подогревали его стремление поставить себя выше других. Больше я не намерена это терпеть и сказала ему все, что о нем думаю.
– Он, похоже, очень расстроился.
– Вот и прекрасно!
В дверях Люсинда, не удержавшись, обернулась и посмотрела на Джеффри, но увидела только его спину. Зато она поймала нежный взгляд Роберта, который тот бросил на нее через плечо своей партнерши. В следующее мгновение он улыбнулся ей.
В карете Люсинда сидела нахохлившись и молча хмурилась. Она думала о том, что Роберт, возможно, обладал даром читать чужие мысли. Если это так, то ее ожидали серьезные неприятности…
Глава 11
Жизненные катастрофы не столь больно ранят душу человека, нежели душевные бури.
Виктор Франкенштейн
(М. Шелли «Франкенштейн»)
Наутро, когда Роберт проснулся, за окном было уже совсем светло. Он ожидал, что новый день встретит с головной болью, вконец разбитым телом и мрачными мыслями – так бывало почти всегда, когда накануне он оказывался в шумном обществе и позволял себе много двигаться. Но неожиданно Роберт почувствовал прилив энергии, легкость во всем теле и кристальную ясность мыслей. При этом он ощущал непонятное удовлетворение. Чем? Наверное, тем, что сумел показать себя на этом балу неплохим танцором. Конечно, в разговорах с партнершами он был подчас нелогичен и даже противоречил сам себе, но все это можно и нужно учесть на будущее, а заодно поработать над речью.
Роберт спустил ноги с кровати, посидел так минуту-другую, сделал попытку встать – и вдруг рухнул на пол…
– Проклятие! – выругался он вслух и сделал новую попытку подняться, но ноги его дрожали, не в силах выдержать вес тела.
Тогда Роберт крепко ухватился за столбик кровати и подтянулся на руках. Он стоял на обеих ногах, слегка пошатываясь…
Превозмогая боль, Роберт с трудом оделся, потом повернулся к овальному зеркалу, висевшему на стене, и посмотрел в него. Всклокоченные волосы, отросшая за ночь борода, помятое лицо – все это не очень его обеспокоило. Он привык по утрам видеть себя именно таким.
