Сюзанна Энок - Неудержимое желание
— Бедная девочка! — Герцогиня встала. — Я пришлю к тебе мою Даниэлу, она поможет тебе переодеться в ночную рубашку. Допивай чай и ложись спать.
— Но сейчас утро.
— Еще рано. А тебе сегодня нечего делать, никаких обязанностей, никаких приглашений, ничего — только спать.
— Но…
— Спи!
Травяной чай явно подействовал, глаза у нее закрывались.
— Да, тетя Фредерика.
Фредерика Брейкенридж сидела в своем кабинете и писала письма, когда дверь комнаты открылась.
— Что, черт побери, происходит? — требовательно спросил низкий мужской голос.
Она закончила письмо и взяла новый листок для следующего письма.
— Добрый день, Грейдон.
Герцогиня заметила высокую фигуру сына. Он слегка замешкался, затем направился к ней и, приблизившись, наклонился, чтобы поцеловать.
— Добрый день. Что происходит?
— А что ты слышал?
Он со вздохом опустился в мягкое кресло.
— Я встретил Брэдшо Карроуэя в клубе Джексона. Когда я справился о здоровье Джорджианы, Шо сказал, что она вернулась к нам и что Тристан взбешен этим… или чем-то еще.
— Брэдшо не сказал чем?
— Он ничего не может сказать, потому что Тристан молчит как рыба.
Фредерика вернулась к своему письму.
— Но это почти все, что я сама знаю.
— Вот это «почти» я и хотел узнать у тебя, мама.
— Нет.
— Прекрасно. — Он встал. — Я спрошу Тристана.
Скрывая свое недовольство, Фредерика обернулась к нему:
— Нет, не спросишь.
— И почему же?
— Не вмешивайся. Что бы ни происходило, это касается только их. А не нас.
— А где Джорджиана?
— Спит.
— Но уже почти два часа пополудни.
— Она расстроена.
— Тогда вот что. Я выбью объяснения из Дэра.
Герцог направился к двери.
— Ты не сделаешь ничего подобного. Я увидела сегодня утром, что у него самого руки чешутся от желания кого-нибудь избить. Если ты вмешаешься, потеряешь его дружбу.
— Черт… Что же я должен…
— Ничего не делай. Наберись терпения. Как это делаю я.
Он посмотрел на нее:
— Ты и вправду толком не знаешь, что происходит? Или принципиально скрываешь от меня?
— Нет, вопреки моей репутации всего я не знаю. Поезжай домой. К этому времени, вероятно, слухи дошли и до Эммы, а я не хочу обсуждать все сначала.
Фредерика снова склонилась над письмами, затем со вздохом откинулась на спинку кресла. Что бы ни происходило, дело было серьезное. Она полагала, что Джорджиана готова простить Тристана за тот таинственный поступок, который он когда-то совершил. Она бы позволила Грейдону вмешаться, если бы сейчас страдала только Джорджиана. Она даже настаивала бы на этом. Но Дэр тоже страдал. Явно и глубоко. Следует подождать и посмотреть, что будет дальше.
— Мне действительно сегодня не хочется никуда ехать, — сказала Джорджиана, спускаясь вместе с тетей в холл.
— Знаю, что не хочется. Поэтому мы будем обедать с Лидией и Джеймсом. Общество соберется небольшое, а время раннее.
Нахмурившись, Джорджиана догнала герцогиню у дверей.
— Это не потому, что я боюсь встретить его.
— Это не мое дело, — ответила тетушка. — Я просто рада, что ты вернулась домой.
«В этом-то и беда, — подумала Джорджиана, — что у меня нет настоящего дома». Родители жили в Шропшире с ее сестрами, брат был в Шотландии, Хелен со своим мужем Джеффри — в Йорке, а ее пригласили погостить у тети Фредерики или, если бы она захотела, даже у Грея и Эммы. Однако ей больше всего нравилось в Карроуэй-Хаусе, где она проводила дни, болтая с тетушками, играя в карты с Эдвардом и слушая рассказы Брэдшо о далеких странах. И конечно, встречаясь с Тристаном.
— Ты идешь, Джорджиана?
— Да.
Несмотря на заверения тетушки, она весь вечер не могла успокоиться. Если Тристан так рассердился, как пугала ее Фредерика, то он не простит ее. Она же его тогда не простила. Она вела себя ужасно, говоря ему такие вещи, которые бы позабавили других, но он понимал, что она хочет показать, как ненавидит и презирает его. Неужели он так же поступит и с ней?
Следующие два дня она держалась поближе к дому, а он не появился и не прислал ей записки. Она подумала, не поехал ли он к Амелии Джонс, но постаралась отогнать эту неприятную мысль. Если поехал, хорошо. Во всяком случае, ради этого она все и затеяла.
Она собиралась вместе с Люсиндой и Эвелиной посетить званый вечер в Гленвью, и хотя ехать ей туда не очень хотелось, становиться затворницей она тоже не собиралась. Самым разумным было бы вернуться в Шропшир, как она первоначально и предполагала сделать.
Но этим она бы показала свою трусость. Кроме того, от кого ей бежать? Он не мстил ей, а она не совершила ничего плохого. То есть совершила, но никто об этом, кроме Тристана, не знал, а он заслуживал того, что произошло.
— Джорджи, — подбегая к ней и хватая ее за руки, сказала Люсинда. — Я слышала, что ты вернулась к тете. У тебя все в порядке?
Джорджи поцеловала ее в щеку.
— Да. Все хорошо.
— Ты сделала это, не правда ли? Ты проучила его.
Глядя поверх ее плеча на толпу, она кивнула:
— Проучила. А как ты узнала?
— Иначе ты бы не уехала из Карроуэй-Хауса. Ты была полна решимости проучить его.
Из музыкальной комнаты вышла Эвелина и подошла к ним:
— Все говорят, что вы с Дэром снова поссорились.
— Да, можно сказать и так.
Хотя Джорджиана не видела его три дня, она не понимала, каким образом всем стало известно, что они поссорились. Вероятно, потому, что ссорились они всегда.
— Ну, тогда ты, наверное, знаешь, что…
— Добрый вечер, леди.
— А вот и он, — шепотом закончила Эви.
Джорджиана замерла. Ей так не хотелось оборачиваться, но она не сдержалась и повернулась к нему. Тристан стоял совсем рядом, она могла бы до него дотронуться. Она не могла понять выражения его лица, но оно было бледным, а глаза блестели.
— Лорд Дэр, — сказала она дрогнувшим голосом.
— Я хотел спросить, не подойдете ли вы на минуту поговорить с моими тетушками, леди Джорджиана, — холодно произнес он. — Они беспокоятся о вас.
— Конечно. — Делая вид, что не замечает обеспокоенных взглядов своих подруг, она последовала за ним.
Тристан не предложил ей руки, и она сложила руки за спиной. Ей хотелось убежать, но тогда все бы поняли, что между ними что-то произошло. Слухи — это одно, но если она или Тристан сделают что-нибудь, подтверждающее их, ей в таком случае ничего не останется, кроме как вернуться в Шропшир.
Она искоса взглянула на него. Он крепко сжал челюсти, но только это и было единственным признаком его возбуждения. Она дрожала от страха, но он не набросился на нее, как она ожидала. Наоборот, он сделал так, как сказал, и подвел ее к своим тетушкам.
