Барбара Картленд - Мой ангел-хранитель
— Спасибо, спасибо тебе, Господи! — шептала она.
Мариетта была уверена, что нужно благодарить и святого Антония, который показал им еще один клад, когда они очень в этом нуждались.
Девушка услышала, как граф прошел в свою комнату.
Она была рада, что джентльмены не засиделись и маркиз сможет хорошо отдохнуть. Этот день был особенно напряженным, потому что он посетил еще две полуразрушенные фермы в своем поместье. Обеим требовался серьезный ремонт, прежде чем в них снова можно будет жить.
«Так много дел, — думала Мариетта, — и все же каждый день — это вызов отчаянию и неверию в собственные силы и маленькая победа этих сил».
Девушку одолевала дремота, и она начала было засыпать.
Но внезапно услышала, что кто-то поворачивает ручку ее двери.
Замок не работал, когда Мариетта приехала сюда, а потому она попросила новую служанку, Марию, поставить на дверь засов.
Не то чтобы боялась, что кто-то может войти в комнату, просто дверь могла сама собой распахнуться ночью от сквозняка.
Единственный засов, какой Мария смогла найти в доме, был очень маленьким, и она поставила его прямо над замком. Каждую ночь, ложась спать, Мариетта запирала дверь на засов.
Когда Леон закончит с гостиной, она попросит его отремонтировать все ручки на этом этаже — он справится с этой работой лучше других.
Теперь кто-то пытался открыть дверь.
Мариетта села на постели.
— Что… что такое? — испуганно крикнула она.
— Откройте дверь, прекрасная леди, — ответил голос снаружи.
Девушка поняла, что это граф, и поспешила возразить:
— Я почти уснула. Уходите!
— Мне нужно с вами поговорить. Впустите меня!
— Нет! Нет! — закричала Мариетта. — Сейчас слишком поздно для разговоров. Я хочу спать.
— Вы нужны мне. Нужны! — завопил граф.
Он снова загремел дверью, а потом приложился к ней плечом, и Мариетта по звуку поняла, что он пытается ее высадить.
Ей стало страшно.
Она соскочила с кровати, а граф в это время снова ударил в дверь плечом.
Мариетте показалось, будто засов треснул, и, вскрикнув, она бросилась вон из комнаты.
Девушка распахнула дверь, ведущую в смежную с ее комнату Мейвис, и, поскольку на окнах все еще не было занавесок, увидела, что малышка мирно спит в обнимку с Жако.
Едва успев затворить за собой дверь, Мариетта услышала, как дверь в ее спальню с силой распахнулась. И тут она побежала так быстро, как не бегала еще никогда в жизни, из спальни Мейвис в соседнюю комнату.
В этом крыле несколько спален соединялись друг с другом и, как знала Мариетта, к главным спальням обычно примыкал будуар.
Девушка пробежала еще две комнаты и потом вынуждена была открыть дверь в коридор.
Она оглянулась, но коридор так тускло освещался двумя свечами, что она не разглядела бы графа, даже если бы тот все еще стоял у входа в ее комнату.
Мариетта быстро повернула налево. До апартаментов хозяина дома оставалось совсем немного.
Девушка открыла дверь, как поступала каждую ночь, когда лечила плечо маркиза.
Даже не задумываясь, а просто стремясь к единственному месту, где она наверняка будет в безопасности, Мариетта побежала к кровати.
Только тогда она поняла, что в комнате не так уж темно. На столе у кровати горела одна свеча.
Маркиз не спал, просматривая какие-то бумаги.
Мариетта запыхалась, когда добежала до него. Она в отчаянии бросилась на кровать, чтобы взять его за руку.
— Спасите меня! Спасите! — выдохнула девушка.
— Что случилось? — потребовал ответа маркиз.
— Граф… в моей… комнате, — запинаясь, произнесла Мариетта.
Разговаривая с маркизом, девушка почувствовала, что его руки обнимают ее.
— Мне… так… страшно, — едва дыша, прошептала Мариетта.
Маркиз притянул ее ближе.
В следующий миг, глядя в испуганные глаза девушки, он нашел губами ее губы.
Он поцеловал ее.
Сначала нежно, а потом, когда Мариетта в изумлении затаила дыхание, его губы стали более властными.
Маркиз так крепко прижимал ее к себе, что она едва могла дышать.
Это было самое прекрасное мгновение в ее жизни!
Маркиз продолжал ее целовать.
Мариетте показалось, что звезды осыпались с неба и сияли теперь в ее груди.
Свет, которого она просила у Господа, чтобы исцелить маркиза, теперь окутывал их обоих.
Он целовал ее снова и снова.
Только подняв голову, Жан-Пьер увидел при свете единственной свечи, что Мариетта смотрит ему в лицо.
В глазах и во всем облике девушки было сияние, которого он не видел в ней прежде.
— Как смеет эта свинья тебя оскорблять! — воскликнул маркиз.
— Мне было… так страшно, — пробормотала Мариетта.
— И ты пришла ко мне, — отозвался маркиз. — Ты знала, что я смогу тебя защитить.
— Я не знала, — не слыша его, сказала Мариетта дрожащим голосом, не похожим на ее собственный, — что… поцелуй может быть таким… прекрасным. Я думала, что будет… но это гораздо… больше.
— Я люблю тебя, — страстно прошептал маркиз. — Я безумно люблю тебя с того самого момента, как впервые увидел. Но я боялся, что отпугну тебя, если скажу об этом.
— А я люблю… тебя, — прошептала Мариетта. — Я не знала, что такое любовь, но когда я лечила тебя… у меня было чувство, как будто ты… часть меня самой.
— Так и есть, и вместе мы — одно целое. О, моя милая, я нашел тебя! Я никогда не думал, что найду в этом мире женщину, подобную тебе. Ты — ангел, посланный мне с небес!
Маркиз не стал дожидаться ответа и вновь начал ее целовать.
Теперь он целовал ее неистово, жадно, как будто боялся потерять.
Мариетте казалось, что все ее тело тает и сливается с его телом.
Это было блаженство, которого она не могла себе даже представить.
— Я… люблю тебя, — снова прошептала она. — Я люблю тебя, люблю, люблю! И нет других слов рассказать тебе, что я чувствую.
— Я не хочу, чтобы ты говорила об этом иначе, — сказал маркиз, — вот только, дорогая моя, случай с графом не должен повториться.
К этому времени Мариетта успела забыть о графе, и сейчас по ее телу пробежала легкая дрожь.
— Ты не… позволишь ему… ко мне приближаться?
— Неужели ты думаешь, что позволю? — ответил маркиз. — Моя любимая, чем скорее мы поженимся, тем лучше. Потому что я знаю, это повторится вновь, и не один, а много раз, ибо каждый мужчина, увидев тебя, подумает, что ты прекраснее всех, кого он видел раньше, и попытается забрать тебя у меня.
— Никто никогда этого не сделает, — с жаром ответила Мариетта.