Николь Джордан - В его власти
Найл засмеялся, зная, что ей от него никуда не деться.
— Если ты выпьешь еще, то непременно упадешь к моим ногам, виски свалит тебя. — Он взял из ее руки бокал. — Пойдемте, мадам. Думаю, пора уезжать, пока ты еще стоишь на ногах.
— Я не опьянела! Я вообще никогда не была пьяной!
— И поэтому тоже. Пожалуй, тебе было бы проще ориентироваться, имей ты в этом смысле опыт. Но речь не о том. Сейчас, как примерная жена, ты обязана поехать со мной домой.
Несмотря на вполне дружелюбный тон Найла, Сабрина рассердилась.
— Я не для того появилась на свет, чтобы выполнять ваши приказы, сэр. Я привыкла сама собой распоряжаться.
— Это видно. Но мне не хочется спорить. Если ты откажешься ехать со мной, я просто взвалю тебя на плечо и вынесу отсюда. Но поскольку теперь ты графиня, тебе надо держаться более достойно.
Она хотела сказать: «Ты не посмеешь», — но прикусила язык.
На лице его расцвела улыбка, он словно ждал от нее очередной выходки.
Сабрина стиснула зубы, решив не поддаваться на провокацию. Черт возьми, ему так легко удавалось ее завести и обезоружить! Но она не позволит ему взять верх над собой.
Сабрина вздрогнула, когда Найл поцеловал ее за ушком.
— Поверь мне, в постели тебе будет приятно, — сказал он. — Эту ночь ты никогда не забудешь.
Глава 8
Без всякого желания Сабрина распрощалась со своими сородичами. Уже приближался вечер, когда гости собрались вместе, чтобы пожелать молодоженам всего наилучшего на прощание. Найл явно работал на публику. Сабрина едва не задохнулась, когда он сгреб ее в охапку и прижал к себе, запечатлев на ее губах горячий и, сам того не ожидая, страстный поцелуй.
Она, возможно, попыталась бы воспротивиться, если бы Найл каким-то непостижимым образом не сделал так, что ноги ее стали ватными.
— Давай, парень, пусть девчонка попробует силу твое го клинка! — заорал подвыпивший горец.
— Поглубже протолкни его в горшочек с медом!
— Не посрами честь Макларенов!
Прошло немало времени, прежде чем Найл ее отпустил. Раскрасневшись, задохнувшись и дрожа от возмущения, Сабрина вскинула голову и одарила Найла многообещающим взглядом — мол, я еще с тобой поквитаюсь.
Под одобрительный рев толпы Найл легко, как пушинку, поднял невесту, усадил на коня, а сам взобрался в седло позади нее.
— В честь чего весь этот спектакль? — спросила Сабрина, как только замок скрылся из виду. Она все еще чувствовала на губах вкус его поцелуя, крепкое тело согревало ей спину, сердце учащенно билось, но она убеждала себя, что это от гнева.
Найл улыбался. Эта дрожь в ее голосе при всей язвительности тона указывала на то, что этот «спектакль», эта демонстрация страсти произвели на нее сильное впечатление.
— Любой из собравшихся подтвердит, что я от тебя без ума, — спокойно произнес он. — Если наши враги увидят, что я готов постоять за тебя, как за самого себя, то они дважды подумают, прежде чем напасть на Дунканов. В этом состояла главная цель нашего брака, не так ли?
— Ничего священного в нашем союзе нет. Я согласилась только по причине целесообразности, и все. И вам ни к чему было увозить меня с праздника.
— Да нет, причина у меня была. А как же консумация брака? Ты забыла?
— Это могло бы подождать.
— Возможно, но твой дед очень хотел, чтобы все произошло как можно скорее, дабы никто не сомневался, что мы и вправду сочетались браком. По правде говоря, он прямо так мне и сказал — мол, не тяни с этим.
Сабрину его беззаботный тон покоробил. Она даже попыталась отодвинуться от него, но он снова прижал ее к себе.
— Успокойся, мышка, — сказал он смеясь. — А то ты стала похожа на ежиху — такая же колючая.
— Я не могу быть одновременно и мышью, и ежом!
«Да нет, можешь», — с сожалением подумал Найл. У этой женщины было столько мужества, что святой позавидовал бы, а вот он, Найл, не был святым. Но он не сомневался, что легко победит эту храбрую и пылкую девчонку — как только уложит ее в постель.
По обоюдному согласию оставшийся путь проделали молча. Легкий ветерок приносил с гор сладковатый аромат утесника, но Сабрина почти не замечала ничего вокруг. По мере того как действие виски сходило на нет, она все больше и больше нервничала. Она чувствовала себя примерно так же, как, должно быть, чувствует себя пленница, добытая воином на войне. Пленница, которую везут в чужой и враждебный лагерь.
Когда на горизонте появилось каменное строение, сердце ее стало биться еще сильнее. Замок охраняли лишь несколько человек, остальные отправились на пир. Найл молча спрыгнул с коня и повернулся к ней.
Сабрина неохотно опустила руки ему на плечи. Найл повел ее за собой. В доме было тихо, и их шаги отдавались эхом от каменных стен. Никто не встретился им на пути, когда они поднялись по ступеням.
Она остановилась, когда поняла, что он ведет ее прямо в спальню.
— Милорд, еще не стемнело, — запротестовала Сабрина, когда они вышли и он закрыл за собой дверь.
— Меня зовут Найл, моя сладкая. И сейчас ранний вечер, самое время для свиданий. — Он снял тартан и бросил на стул.
Сабрина нервно огляделась. Спальня была красивая, в декадентском стиле, подстать хозяину. Посередине — громадная кровать с бордовым шелковым балдахином. На полу — толстый плетеный ковер. Покрывало на кровати было недвусмысленно откинуто, в очаге горел огонь, но Сабрина зябко поежилась.
— Не бойся, мышонок. Я точно знаю, что утром ты будешь сладко вздыхать от восторга и не захочешь меня отпускать.
Сабрина возмутилась:
— Тебе кто-нибудь говорил о том, что ты самодовольный хвастун?
— Я всего лишь честно смотрю на вещи. Соблазнение стало моим любимым занятием еще в подростковом возрасте, и с тех пор я преуспел, совершенствуя свой природный дар.
Эта скотина забавлялась! Сабрина сжала кулаки. Ей очень хотелось дать ему пощечину.
— Консумация брака — дело серьезное, а вы видите в нем лишь разврат. Очередное приключение.
— Не понимаю, почему этот процесс не может быть одновременно серьезным и приятным. Не сомневайся, я постараюсь возбудить тебя до той степени, когда и тебе понравится.
— Ничего вам не удастся во мне возбудить, кроме гнева!
Найл смерил ее оценивающим взглядом. Зрачки ее рас ширились от испуга, но в них горел огонек, который доказывал, что дразнил он ее не без пользы. Он знал, что предстоящее внушает ей страх, но эта перепалка будила в ней воинственный дух, а в постели ему она нужна была именно такой — тигрицей, а не мышью. Тигрицей, которая ничего не боялась и могла сравняться с ним в страсти.
Заметив, что она облизнула пересохшие губы, он сказал уже другим, нежным тоном:
