Барбара Картленд - Рапсодия любви

— Я… я хотела… вернуть вам… то, что я вам… должна.

— Вы никогда не сможете это сделать.

Орлена слегка вздохнула.

— Я… знаю, это большая сумма, н-но я хотела… попытаться. Мне… мне было так стыдно за мою… глупость.

— Вы стоили мне вовсе не денег, — возразил граф. — Вы стоили мне отчаянного беспокойства и тревоги, бессонных ночей. Вы понимаете, какой хаос вы оставили после себя, Орлена?

Девушка так удивилась его словам, что подняла голову, пытаясь разглядеть его лицо в слабом свете мелькающих за окном масляных ламп и факелов слуг-провожатых.

Но хотя граф смотрел на нее, было трудно понять его выражение. Уверенная, что он сердится, Орлена задрожала.

— Я не мог поверить, что вы действительно ушли, — произнес граф каким-то незнакомым голосом, — а когда Терри показал мне ваше письмо, я себе места не находил от беспокойства.

— Я была… в полной безопасности, — очень тихо сказала Орлена.

— Как я мог быть в этом уверен? — резко спросил граф. — Как я мог быть уверен в чем-нибудь, кроме того, что вы ушли? — Он притянул ее чуть ближе к себе. — Вы поступили не только глупо, но и жестоко. Я не помню, чтобы когда-нибудь был так встревожен, как в эту прошедшую неделю. Моя матушка была вся в слезах, а Терри вел себя как безумец!

В его голосе было столько обвинения, что у Орлены на глазах тоже выступили слезы.

— Мне… мне очень жаль, — пробормотала она. — Я не… хотела причинить… неприятности. Я просто хотела… поступить правильно.

— Правильно! Как вы могли подумать, что будет правильно убежать, ничего не зная о Лондоне? Оставив нас беспокоиться, не случилось ли что с вами?

— Я… я… сожалею, — снова прошептала девушка.

— И как по-вашему, что произошло бы сегодня вечером, если бы меня там не было? — спросил граф.

Орлена не ответила, и он добавил сурово, хорошо знакомым ей тоном:

— Как бы вы справились одна в той толпе? Вы бы, несомненно, лишились жизни.

Теперь в его голосе звучала нотка, от которой сердце девушки странно забилось.

Словно ему действительно было не все равно, словно граф опасался, что Орлена умрет.

Мысль о том, что он сердится, стала невыносимой, и девушка страстно заговорила:

— Пожалуйста… простите меня… мне жаль… очень жаль, если я сделала что-нибудь не так, но я не могла… быть у вас… в долгу и не попытаться вернуть… все те… деньги. Ведь это… ваши деньги… я так… глупо… отдала… и я ничего не могла… поделать, кроме как попытаться быть… честной с вами.

— Вы не должны мне никаких денег.

— Н-но… тысяча фунтов!

Граф досадливо фыркнул.

— Если бы вы только немного подождали, вместо того чтобы так нелепо срываться, вы бы узнали, что облигации вашего отца нашлись и что на самом деле вы давали не мои деньги викарию церкви Святого Иакова, но ваши собственные!

— Они… они нашлись? — почти бессвязно пробормотала Орлена.

— Может, хоть это научит вас не читать чужие письма, — укоризненно ответил граф.

— Но… как? Как их могли сразу не заметить? — спросила девушка.

— Ваш отец по какой-то неизвестной причине забрал их из банка и положил в потайной шкаф в своей спальне.

— Н-но их там не было… Я уверена, их там не было! — воскликнула Орлена.

— Вы просто не знали, что в этом шкафу есть фальшивая панель, за которой находится еще один тайник. Думаю, первоначально это было убежище священника, и эта тайна передавалась от отца к сыну. Вот почему вам о нем не было известно.

— Значит… Терри знал? — слабо спросила девушка.

— Да, Терри знал, — подтвердил граф. — Когда я рассказал ему, что случилось, он посоветовал мистеру Торогуду заглянуть в тайник за шкафом, там и нашлись облигации.

— О, я рада, я так рада за Терри! — Орлена испустила глубокий вдох облегчения. — Выходит, я… все-таки… ничего вам не… должна.

— Нет, вы мне должны очень много! — сурово произнес граф.

Девушка посмотрела на него с удивлением.

— Н-но… как?..

— Вы должны мне за все, что я испытал, когда думал, что потерял вас. И вам придется за это заплатить.

— Боюсь… я… я не… понимаю, — нерешительно проговорила Орлена. Но сердце ее лихорадочно забилось, и что-то странное случилось с горлом, отчего стало трудно говорить.

— Как вы посмели заставить меня так страдать? — спросил граф.

Теперь гнев в его голосе слился со странной музыкой, которая заиграла в ее сердце.

Граф притянул ее еще ближе. Затем его губы коснулись ее губ, и сбылось то, чего девушка страстно желала и о чем молилась с тех пор, как он впервые поцеловал ее.

Она вновь ощутила весь тот восторг, что познала в саду, но теперь в прикосновении его губ появилось что-то более глубокое, более чудесное. Словно раньше граф подвел ее к самым вратам рая, а теперь они были открыты и он ввел ее внутрь.

Все вокруг было залито золотым сиянием, которое казалось почти невыносимым, и играла божественная музыка, соединившая их неким неописуемым образом.

Ее губы были мягкими и беззащитными, и Орлене почудилось, будто через них граф вбирает в себя не только ее сердце, но и душу, и ум, и она перестает быть собой и становится частью его.

Ощущение было настолько острым, настолько прекрасным и восхитительным, что девушка не могла больше ни дышать, ни думать, а только лишь трепетать от тысячи невыразимых чудес.

Затем граф поднял голову.

— Моя дорогая, моя глупая, нелепая, дорогая малышка! Как я мог тебя потерять? Как ты могла меня оставить?

— Я… люблю тебя!

Даже самой Орлене показалось, что ее слова пришли очень издалека, но не было никаких других слов, ничего в целом мире, кроме «люблю».

Граф смотрел на нее с минуту, а потом снова поцеловал — он целовал ее медленно, властно и страстно, заставляя все ее тело дрожать и тянуться к нему.

Экипаж казался полным звезд, ослепительных и чудесных.

Только когда лошади остановились перед Алверстон-хаусом, граф разомкнул объятия, и медленно, с невероятным усилием, они слегка отодвинулись друг от друга.

Лакей открыл дверцу.

Граф вышел первым, помог сойти Орлене и, словно защищая, обнял ее одной рукой, подталкивая к парадной двери.

Дворецкий уже ждал в холле.

— Вы нашли мисс Орлену, милорд! Это хорошая новость — очень хорошая!

— Да, я нашел ее, Бейтсон, но мы только что пережили очень неприятное происшествие и хотели бы чего-нибудь съесть и выпить.

— В библиотеке есть сандвичи, милорд.

— Скажи шеф-повару, что мы требуем ужин через полчаса, — велел граф.

— Хорошо, милорд.

Дворецкий бросился вперед, чтобы открыть дверь библиотеки, и граф ввел Орлену в большую, заставленную книгами комнату.