Элизабет Бойл - Без ума от герцога
Этого было достаточно, чтобы ее младшая сестрица тут же ретировалась.
Наклонившись, мистер Сент-Мор в своей обычной дразнящей манере спросил:
— Ваша экономка даже умеет чистить серебро?
— Сомневаюсь, — ответила Элинор, положив руку на его рукав. — Но моя сестра об этом не знает.
Он рассмеялся, обертоны глубокого мужского голоса дразнили ее чувства.
— Вам не нужно вывозить нас на пикник, сэр.
— Но я предложил и пообещал.
— Вы ничего подобного не делали. И не позволяйте ее выходке впутывать вас в это. Моя сестра неисправима.
— Я привык к неисправимым родственникам, — сказал он.
— Ей не следовало настаивать. Это неприлично, — сказала Элинор. О Господи, она читает тут лекцию о приличиях, хотя сама пять минут назад… Отмахнувшись от этой мысли, она продолжила: — К тому же сейчас вряд ли подходящее время года для пикника. — Она вздрогнула, подчеркивая свои слова.
— Вашу сестру это, похоже, не пугает, — сказал Сент-Мор и выглянул наружу. Думаю, такая погода подержится. — Он улыбнулся. — Что скажете, леди Стэндон? Вам понравится сбежать из Лондона на несколько часов? Вы ведь любите провинцию?
— Да, но…
— Вы не хотите размять ноги и погулять? Дать собакам порезвиться несколько часов?
— Да, но я не могу потакать прихотям моей сестры…
— Это не потакание. К тому же у меня есть собственность… за которой я присматриваю. Ее сейчас перестраивают. Я был бы рад, если бы вы посетили ее со мной и высказали свое мнение о работах.
— Несмотря на мой своеобразный вкус в платьях? — поддразнила его Элинор.
Его глаза блеснули озорством.
— Именно из-за него. Для меня это много значит.
Как она могла сопротивляться подобному призыву?
— Это звучит восхитительно.
— Отлично, — сказал он. — Я все устрою.
Сент-Мор снова поклонился и вышел, Когда дверь захлопнулась за ним, Элинор поплелась назад в гостиную и рухнула на диван, прижав пальцы к губам.
Она не думала, что сможет простоять на ногах хоть секунду.
— Элинор Стерлинг! — воскликнула Люси, как делала тетя Беделия, когда решала, что чье-нибудь платье никуда не годится. — Какая ты проказница! Привела беднягу в ужасное состояние. — Она тоже рухнула в кресло и залилась смехом.
— Не вижу в этом ничего смешного! — скрестила руки на груди Минерва. — Элинор, ты целовалась с ним! Опять! Я думала, после прошлой ночи…
— Прошлой ночи? — вскочила Люси. Она долго смотрела на Элинор. — О Господи! Это ты была на балу у Сетчфилда. Это о тебе все говорят!
— Я боялась, что до этого дойдет, — застонала Минерва.
— Нет-нет, — быстро проговорила Люси, — никто не знает, кто именно была эта парочка. Но предположения сегодня строят самые невероятные. — Она снова выпрямилась и вздохнула: — Какая досада! Знать причину самых жарких дебатов в разгар лондонского сезона и не сказать ни слова.
— Люси, ты ведь этого не сделаешь? — Элинор украдкой взглянула на дверь.
— Элинор Рэкстон Стерлинг, я не болтушка, — заявила Люси. — Мой отец в гробу перевернется, если я стану выбалтывать секреты. Но как приятно знать кое— что неизвестное даже тете Беделии.
— Пока неизвестное, — покачала головой Элинор.
Джеймс вошел в дом, распахнув дверь.
Для большинства людей это заурядное дело, но герцог Паркертон никогда не открывал дверь сам. Скорее всего, он без рекомендаций уволил бы пренебрегшего своими обязанностями лакея, которому полагалось охранять священный вход. Но сейчас Джеймс заметил отсутствие слуг, только оказавшись в середине холла.
Он не знал, что больше выбило его из колеи: то, что некому немедленно позаботиться о его нуждах (которых у него не было), или то, что он осознал ситуацию лишь через полдесятка шагов.
С другой стороны, он был не один, поскольку с лестницы спускался Джек, который явно спешил.
— Вот и ты! А как моя лошадь? Моя карета?
— В конюшне, — ответил Джеймс.
— Но ты пришел пешком. — Джек, скрестив на груди руки, поднял брови. — А это значит, что ты либо потерял мой экипаж, либо его украли.
Боже милостивый, когда это его младший брат начал смотреть и говорить… как он сам?
Одни обвинения без фактов.
— Я поставил карету в конюшню, потом пришел домой. — Джеймс попытался обойти брата, но тот преградил ему дорогу.
— Ты пришел?
С Джеймса было довольно. Теперь Джек начал говорить, как их отец.
— Да, пришел. А теперь мне надо вымыться и переодеться, у меня назначена встреча.
Он двинулся дальше, все герцогское достоинство и высокомерие старшего брата вели его вперед, пока Джек снова не заговорил:
— Что ты сделал с моим сюртуком, черт побери?
Джеймс поежился. Черт! Он думал, что Джек не заметит. Он надеялся, что Ричардс устранит последствия рукоделия леди Стэндон, чтобы его брат ничего не заподозрил.
Но Джек, который всегда смотрел в корень, мог задать тот единственный вопрос, которого Джеймс хотел избежать.
«Что ты делал без сюртука?»
На самом деле важнее, что он делал, когда его сюртук вернулся на место. Но Джек, слывший в свое время самым отъявленным лондонским повесой, считал, что скандальные действия совершаются без сюртука. Джеймс тоже так думал всего час назад.
Когда леди Стэндон втянула его в поцелуй, надевая сюртук.
— Джеймс, что случилось с моим сюртуком? — повторил Джек.
Не обычное «Паркертон» или насмешливое «ваша светлость», но просто Джеймс.
— Леди Стэндон решила, что он плохо сидит…
— Конечно. Ведь это мой сюртук!
— Ну, она этого не знала.
Джек с нарастающим неудовольствием разглядывал свой сюртук.
— Ты мог бы сообразить и сказать ей.
— Ты же знаешь, что я не мог этого сделать, — защищался Джеймс.
Джек встал перед ним с упрямой решимостью, которая веками держала Тремонтов на плаву.
— Почему?
Это был хороший, даже, можно сказать, разумный вопрос.
Переминаясь с нош на ногу, Джеймс смотрел поверх плеча Джека. Что он мог сказать? Уж конечно, он не мог сказать правду.
«Джек, я не могу сказать леди Стэндон правду, потому что тогда она, возможно, не позволит мне снова поцеловать ее».
— Джеймс, что она сделала с моим сюртуком?
И снова сказать правду означало сообщить Джеку, что он снял сюртук в ее присутствии, а это скользкая тема.
— Я дам тебе новый, — предложил он. — Дюжину новых сюртуков, только отцепись, Джек.
— Нет!
— Господи! Джек, это всего лишь сюртук. И нечего причитать, как тетя Джозефина.
— Не хочу я новый сюртук. Даже целую гардеробную сюртуков. Мне нравится этот, — упрямо твердил его брат. — Такой, каким он был.
